Давно и правда - стр. 7

– Ты ведь даже ещё не знаешь, что там. Профессор Домеш сказал бы, что это безрассудство – с точки зрения политика.

– Мой отец сказал бы так же, – неприязненно отозвался Арсений. – Может быть, поэтому…

«Может быть, поэтому я хочу сделать наперекор».

Он не произнёс этого, пожал плечами, махнул рукой, вороша карточки. Вика, не дождавшись окончания фразы, вытащила карточку, перевернула, не глядя, и положила между ними, накрыв ладонью. Посмотрела ему в глаза:

– А как по мне, это делает тебе честь. Презрение к страху.

Он улыбнулся и глотнул кофе – раскалённый, горчащий, дешёвый, такой вкусный, – взял её за запястье и осторожно сдвинул её руку. Перевернул карточку.

– Хобби.

– Как просто, – усмехнулась Вика. – Танцы.

– Химия, – не задумываясь, ответил он и отпустил её руку. Вика взглянула на него с интересом, чуть склонила голову, чёлка скользнула вбок.

– Ого. Я даже не думала. А почему химия?

– У нас был очень необычный первый урок в лицее. Наверное, ещё с тех пор, – задумчиво сказал Арсений, перебирая воспоминания: невидимый шрифт, катализаторы, алые буквы, проявляющиеся на листе, лёгкое шипение. – А потом я узнал, что химия может корректировать очень многое, вплоть до нашего восприятия, до того, что творится у нас в голове. А ведь действительность – это, в каком-то смысле, то, что творится у нас в голове.

Вика смотрела на него, накручивая прядь на палец, подперев кулаком щёку. Наконец кивнула, пододвинула следующую карточку, но переворачивать не спешила.

– Ты размышлял когда-нибудь о природе эмоциональных зарядов? С этой точки зрения?

– Возможно, – осторожно ответил он.

– И что думаешь?

– Что это может стать страшной вещью, окажись не в тех руках.

– А сейчас, как думаешь, в тех?

Арсений нахмурился. Быстро посмотрел на Вику, отвёл взгляд. Это слишком напоминало провокационные вопросы отца.

– Вик. А ты не подосланная шпионка, а?

Она не рассмеялась. Перевернула карточку и прочла:

– Что ты умеешь, а стыдно признаться?

– О-ох. Ну я не знаю.

– Не стесняйся. Никто не слышит. Я не буду насмешничать, Арс, обещаю. – Вика отпила кофе, вытерла губы тыльной стороной ладони – прекрасным, презирающим всякий этикет жестом, – с любопытством повторила: – Так что ты умеешь, но стыдно признаться?

– Терпеть, – соскочило с языка.

– Терпеть?..

Монологи отца. Нудные лекции. Долгие реакции. Вечера наедине с матерью. Длительные поездки и одинокие бесконечные ночи. Вещи, которые нужно повторять снова и снова.

– Я не хочу об этом. Давай ты. Твоя очередь.

Вика не стала настаивать. Поставила карточку на ребро, и солнце на миг блеснуло на серебристой виньетке.

– А я умею немного хитрить с техникой. С планшетами, с электронными часами. Убеждать их делать то, что от них обычно не требуется.

– Ты про чипы? Про прослушку?.. Вика! Ты точно не шпион?

– Я не шпион. А вот ты, Арс, – точно сын господина Щумана-старшего, чья подозрительность известна всем политическим кругам. Ну какая прослушка… Я умею делать так, чтобы стандартные звуковые сигналы выстраивались во что-то наподобие музыки, вот и всё. Ба научила.

– Что ж у тебя за бабушка такая? – поражённо и весело спросил он.

– Бабушка как бабушка. Лучшая. – Вика кивнула на карточки: – Она подарила их, чтобы я когда-то передарила своим внукам. Внукам. – Вика дёрнула плечом, оглянулась на двор за окном. Залитый солнцем, с почти облетевшими каштанами и тяжёлыми изумрудными елями, ограждённый высокой стеной, за которой шумело шоссе Империи, он будто застыл вне времени. – Очень сложно представить, что когда-то… Ого, гляди-ка, Арноша.