Цветущие вселенные - стр. 11
Иванна хихикнула, доставая из сумки кусок сахара – пир для этапных. Её зубы блеснули, слишком острые для человека. "Да тебя тронуть – всё равно что сунуть руку в волчью пасть", – подумал Илья. Но Руна… Руна была другой. Она могла задушить князя в припадке ярости, но теперь, после двух недель голода, её силы таяли, как снег в апреле. А этап только начинался. До Омска – три месяца пути. Три месяца, за которые можно либо найти икону, либо похоронить носителя тайн Анубиса.
– А мне красавица, дашь чего? Я трудолюбивый, хвала твоей красоте, я же тебе свою покажу, – разулыбался его собеседник.
Тяжело Иванне было держать в двух руках узлы, но все-таки обернулась, косу отбросила.
–Так ведь, он у тебя эка трость у нищего. Красоту он мне покажет. Коса моя толще будет!
Бывший купец взорвался, грудь колесом вывернул.
– Да, не затоскуешь ты! Я ж благодарный бываю, знаешь какой?! В моих краях маслицем до сыто жить будешь! Тебе надобно полежать, посжимать пятерней. Вон, какие ладошки!
Та хихикнула, плечами пожала, на Илью бросила игривый взгляд. Мол, чего скажешь? Снова посмотрела на сыскавшегося ново ухажера.
– Варвара вчера сказывала, как твой воин лишился сил, – засмеялась. – Пал и голову склонил. Так что ищи утешения в грубой длани своей, авось господь смилуется!
Мужики заржали в окружении. Купец покраснел мухомором, но смолчал, губы поджал, наблюдая, как девушка пошла к своим.
– Врет, все, – буркнул он. – Врет.
– Ты бы поостерегся, – Илья задумчиво посмотрел вслед.
Купец вскинулся, покраснел сильнее.
– Тоже потешится хочешь?
– Конвойный говорит, она здесь за убийство отца. Придушила платком. Вот тем, в чем несет дачу. Не просто девка, для тебя барыня.
Илья усмехнулся, глядя, как тот осекся и молчит, глядя вслед Иванне.
–Так ты за безумную переживаешь? – догадался Косолапов.
Илья кивнул. Да, переживает. С оборотнями никогда не бывает просто. А когда такие вот брошенные, как она – никогда не угадаешь, когда обернется впервые. Если бы это случилось в детстве, сейчас бы не шла в конвое.
Если б вообще по Земле хаживала.
Он нашел ее на первой ночевке. Не людей разных повидал за прожитые годы, но такой как эта не встречал. Отличалась Руна взглядом. Дерзкий, больно чужой, диковатый он у нее. Бесовской, как сказал Косолапов, решив, девчонка либо ведает, либо бесы мучают. И дурная. Глаза огромные, яркие, взгляд не человеческий, словно не имелось разума в нем навек. Отталкивал всех окружающих.
На ночлеге. Костер потрескивает, отбрасывая дрожащие тени на лица каторжан. Руна сидела в стороне, прижавшись спиной к сосне – её кандалы блестели в огненном свете, как звериные глаза. Илья подошёл без звука, но она всё равно вздрогнула, почуяв его раньше, чем услышав. Их взгляды столкнулись: её – горящие, яркие-зелёные, с почти вертикальными зрачками, уже наполовину волчьими; его – холодные, синие, как лёд в горных реках, с глубиной, в которой тонули души.
– Так ты и есть тот самый Анубис? – Илья опустился перед ней на корточки, его крылья – невидимые для других – расправились в темноте, создавая барьер между ними и остальным миром. – Или просто несчастная девчонка, которую судьба скрутила в узел?
Руна оскалилась – её клыки удлинились, но были ещё человечески маленькими. Она втянула воздух носом, ноздри дрогнули: чуяла его истинную природу, но не понимала, что именно перед ней. Кто? Да разве такие бывают?