Цикл гниющих душ - стр. 13

– Ты вернулась, девочка, – сказала она, и её голос был шорохом сухих листьев, смешанным с хрипом Лидии. – Ты всегда возвращаешься.

Лидия хотела закричать, что это ложь, что она не хочет быть здесь, но её горло было разорвано, и вместо слов из её рта хлынула чёрная жижа, которая смешалась с кровью на полу. Она чувствовала, как её кожа сползает, как её кости ломаются, как её кровь становится ихором, который питает город. Это я сделала, – думала она, и её разум захлебнулся виной. – Я создала эту тюрьму, потому что боялась смерти. Я думала, что могу обмануть её, но вместо этого обманула себя. Она вспомнила, как её магия оживила город, как её заклинания сшили тени, как её кровь стала каналом, аптекой, старухой. Она была не жертвой – она была палачом.

Пол под ней треснул, и лестница открылась, ведущая в подземелья. Она спустилась, и каждый шаг был агонией, каждый хруст её костей был эхом её прошлых смертей. Подземелья были пещерой, где стены сочились гнилью, как открытые раны, а пол был покрыт костями, которые оживали, впиваясь в её плоть. Алтарь стоял в центре, грубо вырезанный из камня, покрытый кровью и гноем, который пузырился, как кипящая смола. Над ним горел свет, пульсирующий, как сердце, и тени поднимались из пола, их тела были сшиты из кусков плоти, их лица были её лицами, их боль была её болью.

Одна из теней, женщина с разорванной грудью, чьи рёбра торчали, как сломанные ветки, схватила Лидию за руку. Её когти впились в её кожу, разрывая её до кости, и Лидия почувствовала, как её кость ломается, как её кровь хлещет, смешиваясь с гноем тени.

– Ты – мы, – прошептала тень, и её голос был её голосом, но искажённым, как будто он шёл из глубины канала. Я сделала тебя, – думала она, глядя в пустые глазницы тени. – Я сделала вас всех, чтобы не умирать одной. И теперь я плачу за это.

Пещера сменилась залом с обсидиановым зеркалом, чья поверхность поглощала свет, как чёрная дыра. Осколки зеркала лежали на полу, и в каждом Лидия видела своё лицо – гниющее, с кожей, которая сползала, как мокрая ткань, с глазами, которые вытекали, с зубами, которые торчали из дёсен. Тени вышли из осколков, их тела были изуродованы, их когти впивались в её плоть, их кровь смешивалась с её кровью. Одна из них, мужчина с обрубками вместо рук, вонзил свои зубы в её плечо, разрывая мышцы, ломая кости. Лидия чувствовала, как её плоть рвётся, как её кровь течёт, как её боль становится их пищей. Я смотрела в это зеркало, – думала она, – и видела себя, но не хотела признавать, что это я создала этих монстров. Я боялась правды, и правда стала моим адом.

Зал сменился пещерой с чёрным озером, чья вода была массой плоти, костей, крови. Куски тел плавали в нём – руки, цепляющиеся за её ноги, головы, чьи рты открывались, выпуская хрип, внутренности, которые обвивали её, как змеи. Фигура в рваном плаще парила над озером, её лицо было её лицом, но гниющим, её тело было её телом, но сшитым из кусков, которые не подходили друг другу. Она предлагала выбор – стать старухой, стать циклом, или раствориться в озере, – но Лидия знала, что выбор был ложью. Я хотела свободы, – думала она, – но свобода была иллюзией. Я создала это озеро, чтобы утопить свой страх, но утопила себя.

Тени из озера сомкнулись над ней, их когти разрывали её кожу, их зубы ломали её рёбра, их гной растворял её плоть. Она чувствовала, как её тело растворяется, как её кровь становится ихором, как её душа становится частью озера. Это я сделала, – думала она, и её разум был полон отчаяния, вины, ненависти. – Я хотела жить, но не жить, а существовать, вечно страдая, вечно умирая, вечно возвращаясь. Я не жертва – я чудовище.