Цикл гниющих душ - стр. 12
Она погрузилась в озеро, и тьма поглотила её, но это была не тьма смерти, а тьма цикла, где она всё ещё видела аптеку, фонарь, канал – и себя, идущую по улице, снова и снова.
Глава 5: Вечный цикл
Лидия не утонула в чёрном озере – она была им. Её тело, или то, что от него осталось, растворилось в гниющей массе плоти, костей и крови, но её сознание не исчезло. Оно вспыхнуло, как искра в бесконечной тьме, и выбросило её на улицу, ту самую, где всё начиналось. Ночь была живой, дышащей холодом, который пробирался под кожу, цеплялся за кости и шептал о вечности. Улица была узкой, покрытой осколками стекла, которые резали её босые ступни, и костями, которые хрустели, как сухие ветки, выпуская гной, что шипел, касаясь её кожи. Воздух был густым, пропитанным запахом гниения, сырости и крови, ржавеющей на старом клинке. Над головой клубились тучи, такие плотные, что казались живыми, готовыми рухнуть и погрести её под собой.
Она стояла перед аптекой, и фонарь впереди мигал, как умирающая звезда, отбрасывая тени, которые извивались, как черви, и шептали её имя. Лидия посмотрела на свои руки – кожа была натянута, но швы лопались, выпуская чёрный ихор, который стекал по пальцам, как смола. Её кости скрипели, как ржавые петли, и каждый вдох был хрипом, пропитанным гноем и болью. Она чувствовала, как её мышцы рвутся под кожей, как её рёбра трутся друг о друга. Она знала, что уже была здесь, умирала здесь, возвращалась сюда, снова и снова. Слова Блока звучали в её голове, как насмешка: «Ночь, улица, фонарь, аптека…»
Её разум кричал, что это не реальность, что это её собственная тюрьма, но тело двигалось само по себе, подчиняясь циклу. Она шагнула к аптеке, и улица задрожала, как будто земля под ней была живой. Канал рядом бурлил, его чёрная, маслянистая вода рябила, и из глубины всплывали куски плоти – рука с обломанными пальцами, чья кожа сползала, обнажая кости; голова с вырванными глазами, чей рот открывался, выпуская хрип; внутренности, которые шевелились, как змеи. Лидия знала, что это её плоть, её боль, её проклятие. Она отвернулась, но аптека манила её, как магнит, и её ноги двигались, оставляя кровавые следы, которые растворялись в грязи.
Почему я не могу остановиться? – думала она, и её внутренний голос был полон отчаяния. Она вспомнила, как впервые пришла сюда, века назад, когда её волосы были длинными, а глаза полными надежды. Она была некромантом, жаждущим вечности, и город обещал ей это. Она помнила, как стояла у канала, сжимая книгу, покрытую кожей, которая шевелилась, как живая. Она шептала заклинания, и её кровь текла в воду, питая тени, сшивая их тела, создавая цикл. Я хотела жить вечно, но не так. Не в этом аду.Её эмоции – смесь вины, ужаса и ненависти к себе – разрывали её разум, как когти теней разрывали её плоть.
Дверь аптеки была открыта, и свет лампы, жёлтый и болезненный, заливал полки, заставленные флаконами, из которых текла кровь, стекая по стенам, как водопад. Пол был покрыт костями, которые шевелились, цепляясь за её ноги, впиваясь в её кожу. Старуха стояла за прилавком, её кожа была серой, потрескавшейся, как пересохшая земля, а пустые глазницы блестели, как чёрные зеркала. Её зубы, слишком длинные и острые, шевелились, как насекомые, и из её рта капал гной, который шипел, касаясь пола.