Чужбина - стр. 45
шкуры полушубку, смесь снега и песка. Мужчина туже затянул из прочной дубленой кожи, украшенный орнаментом и металлической бляхой ремень и громко посетовал на грязные пятна на коленях светлых шаровар с клиньями из овчины между ног. Закинув ружье через плечо, охотник стал спускаться в низину реки, то и дело ловко тормозя ногами в байпаках[31] и умело удерживая равновесие на крутом склоне.
Обегая родниковые проталины с их непрочным по краям льдом, Баймухамбет приблизился к застреленному животному. Стройный самец косули бездыханно лежал в снегу и бисерные капли крови веером усыпали его белое смертное ложе. Охотник присел, поглаживая короткий темный с буроватым оттенком мех спины жертвы. Вниз по бокам живота цвет шкуры становился серым с кремовым оттенком и почти белым на брюхе. Баймухамбет слегка прикоснулся к широким ушам, густо поросших волосами, потрогал покрытые многочисленными бугристыми наростами рога и бережно накрыл своей ладонью все еще раскрытые во всю ширь карие, от природы чуть косящие глаза косули, обрамленные густыми и длинными ресницами. При этом он шепотом просил прощение у повелителя живых существ за им содеянное и обещал использовать этот дар природы по назначению.
В заключение молитвы, омыв лицо сухими ладонями, мужчина, засунул большой и указательный пальцы руки себе в рот и как соловей-разбойник громко свистнул. Над песчаным обрывом, где он недавно караулил свою дичь, взлетел оседланный гнедой жеребец. Голова, корпус, шея и верхние части ног бурого цвета с наличием черной шерсти придавало окрасу животного насыщенный эффект гари. От резких движений над ним развивалась смолистая грива. В утреннем морозе из ноздрей клубами валил пар.
– Не конь, а огонь! – восхищенно воскликнул хозяин.
Следом за жеребцом у обрыва появились фигуры двух всадников. Они спешились и по отвесному склону, едва поспевая за гнедым своего бая, стали спускаться к реке.
– Боран[32], – громко позвал к себе собственноручно выращенного и обученного коня Шукенов.
Наблюдая, как его конь, не страшась увесистого спуска, впереди слуг спешит к своему хозяину, сердце владельца здешних земель ликовало. Почему-то в памяти невольно всплыла история прошлой весны, когда жеребец по ветру учуял течку кобылы и сломя голову умчался в ее поисках. Животный инстинкт самца оказался сильнее привязанности к хозяину, да так, что Борана удалось настичь лишь через добрые сто верст.
– Скалолаз! – усевшись в седло с гордостью, не знающей границ, за своего воспитанника, бай Шукенов гладил по гриве еще больше взбодренного коня.
Слуги подняли и закинули на холку байского скакуна тело самца косули. Три всадника рысцой поскакали в западном направлении.
Уже через несколько минут Баймухамбет почувствовал, что он продрог и на него вдруг навалилась нелепая усталость. Обычно так бывает после удачной охоты, когда вслед за изнуряющим напряжением в ожидании дичи, истратив на это все свои силы и энергию, тело расслабляется и становится как тюфяк.
Бай знал уже наперед, что дома его ждет очередная журьба молодой супруги. Абыз, дочь великого султана Арынгазиева, владыки земель Актобе, одного из богатейших и влиятельных из табынского рода казахского младшего жуза, каждый раз, когда он возвращался с охоты, осыпала его упреками.