Чужбина - стр. 46
Оно и понятно. Недавно она родила ему сына и ей естественно хотелось, чтобы супруг вместо ночной охоты, на которую он зимой уезжал считай каждые три дня, чаще оставался бы рядом с ней.
Грех даже подумать, что бай увлекался охотой дабы избежать лишнего общения с опостылевшей ему женой. Наоборот, он охотничьими трофеями хотел ей больше понравиться, доказать свою силу и достоинство. В очередной раз бросая к ногам супруги подстреленное животное, Баймухамбет тем самым клялся ей в своей любви. И ничего, что прекрасная Абыз его укоряла. Супруг то видил, как женушка охотно копошится в своих сундуках, переполненных мехами и кожей. Да не в обиду будет сказано, как и всем женщинам, ей нравились красивые вещи.
Абыз знала о безграничной любви своего Баймухамбета, именно поэтому она была ненасытна его близостью, тяжело переживала их разлуку.
Заставить мужа сидеть дома она, несомненно, могла бы уже в силу своего высокого рода и тем более, что земли, на которых сейчас жил род Шукеновых, принадлежали именно ей. Благодатные пастбища вдоль родниковой реки Елек были приданым Абыз. Но любящая супруга никогда не позволила бы себе этим воспользоваться. Она даже мысленно боялась унизить супруга из менее богатого рода. Разве что осмеливалась, чисто по женски, укоризненно глядя Баймухамбету в глаза, с укором сказать:
– Тебе что, дома мяса не хватает?
А за косуль она его особенно ругала:
– Мало того что в последнее время хутора новороссов, без спросу, как многочисленные шарики козьего помета обильно покрыли берега нашей реки, и вытесняют отсюда пугливых косуль, так еще и ты последних добиваешь. Если так будет продолжаться, то животные вообще скоро исчезнут и тогда реку Елек переименовывать придется.
Охотник погладил мех лежащей перед ним на седле туши косули и мысленно прикинул, как ему в этот раз придется оправдываться:
– Мне, действительно, некуда было деваться. Я ждал лисицу, на худой конец степного зайца, а тут, прямо в дуло полез этот самец. Зато у тебя теперь будут лучшие в округе замшевые сапожки из шкуры елика с берега реки Елек. И все потому, что я люблю тебя и ты моя навсегда единственная жена.
Эти радостные мысли, кажется, согрели его. Вскоре на возвышенности, вблизи каменного кладбища, показалось несколько серых юрт и две полуземлянки из сланца.
У входа в одну из них, что побольше и длиннее, его поджидала Абыз в высоком белом тюрбане на голове. Она почти на ходу схватилась за уздечку и остановила коня мужа. Баймухамбет внутренне был готов к дискуссии и, соскочив с коня, подошел вплотную и нежно положил обе руки на плечи супруги. Он сразу заметил, что она чем-то озабочена, но не успел спросить о причине ее беспокойства, как супруга кивнула головой в сторону дверей:
– Пошли в дом, тебя там ждут!
Знал бы бай, что взлетевшее над рекой черное воронье, которое он на заре спугнул своим выстрелом, уже накаркало им беду.
– Кого это в столь ранний час принесло?
– Двое посыльных из Актобе: русский офицер и его переводчик.
В натопленной комнате возле казана копошились две служанки. У входа, где обычно сидит прислуга, сейчас пили чай незваные гости. Низкорослый казах, одетый в пехотную шинель из грубого серо-коричневого сукна и без знаков различия сразу же вскочил, с подобострастной льстивостью приветствуя хозяина дома. Представился он сыном семьи Кусенгалиевых. В его треснутом пенсне и до блеска начищенных плоских медных пуговицах сейчас отражался свет керосиновых ламп жилища. Русский офицер, явно нижнего ранга, как бы извиняясь за столь раннее и вероломное вторжение, сначала судорожно отставил в сторону чашку, но, видимо, вспомнив о цели своего визита и осознав свою значимость в данный момент, лишь слегка приподнялся и небрежно кивнул головой. Он снова удобно сел и продолжил прихлебывать чай.