Частичка тебя. Мое счастье - стр. 39
— Да не за что… — откликаюсь неуклюже.
— Да есть за что, — в тоне Димы слышится откровенное сожаление, — много-много за что. И ты не обо всем знаешь. И в этом я тоже виноват.
— Это ты о чем? — я не сразу созреваю на вопрос. Да и созреваю-то потому, что повисшее между нами молчание начинает першить в горле.
Да. Это нужный вопрос. Вопрос, который определенно заставляет Диму подтянуться, напрячься, сосредоточиться. Ну, и отпустить меня все-таки.
Собираюсь и я, внимательно рассматриваю бывшего жениха.
А он кусает щеку, оглядывает меня то так, то этак, все никак не может сформулировать.
— Еще пару секунд помолчишь, и я сочиню себе какую-нибудь страшилку, — предупреждаю, — что на тебя охотились бандиты, и ты меня бросил, чтобы где-нибудь зашкериться, и жил все это время в Нижневартовске, а на моем шарфе спал. И грезил моментом как ко мне вернешься.
— Боже, ты что, ясновидящая? — Дима в ужасе округляет глаза, но по напряженным бровям я понимаю — он все еще думает. Все еще сомневается, стоит ли говорить. И лучше помолчать, чтобы его не спугнуть, потому что он ведь и вправду может передумать. Если решит, что я не готова к его откровениям или, может быть, они все-таки просрочены. А я уже, честно говоря, заинтригована более чем могла бы быть.
Потому что, кажется, он и вправду пришел не просто так…
— Скажи, ты часто отдыхаешь в конном клубе “Артемис”?
Разговор начинается с самой неожиданной стороны. Мне даже требуется несколько секунд, чтобы его переварить.
— Ну, сейчас — нечасто. Сейчас — вообще не отдыхаю.
Я успеваю отчетливо заметить, как светлеет Димино лицо, и в лучших своих традициях все порчу.
— Я там сейчас работаю, Дим.
— Твою мать!
Это у него выходит экспрессивненько. И даже чуть-чуть обидно. Правда я все-таки соображаю, что на счет моей мамы это ругательство можно не записывать.
На лице Димы в эту секунду — густая пасмурность. Будто черные тучи сошлись в одной точке пространства и замерли, размышляя.
Размышляя.
— Ты так глубоко задумался, как будто хочешь предложить мне сменить работу, — брякаю наобум и только по тому, как резко вздрагивает Дима, понимаю, что интуицию все-таки не перебьешь ни гормонами, ни депрессивными метаниями.
— Что, правда?
— Я не могу, — гримаса Димы выглядит болезненной, — у меня весь штат укомплектован. И мой администратор… Она в теме. Я не могу её сейчас тобой заменить. Особенно с учетом твоего декрета.
— Ты понимаешь, что твой виноватый тон выглядит странно? Ты ведь мне ничего не обещал, да и я вроде как не собиралась менять работу…
— Ты не понимаешь, — Дима снова кривится, — ты ведь ничего не знаешь.
— Так, может, просветишь?
Еще чуть-чуть — и я потеряю терпение. И выгоню его нафиг, раз он никак не может разродиться! Ну сколько можно-то?
— Ладно, — наконец решается он, — надеюсь, я тебя не напугаю. Потому что… Не хочу, чтобы ты нервничала лишний раз. Я, может быть… Я, может быть, накручиваю. В конце концов, три года прошло. И… Люди меняются…
Кажется, он сам себя уговаривает. А я — стараюсь излучать терпение, хотя внутренне уже думаю, что идея придушить Берга шарфиком была не так уж и плоха…
— Я был в Артемисе сегодня утром, — отрывисто произносит Дима, глядя на меня в упор, — видел там твою фотку.
— И?…
— И свою бывшую я там тоже видел.
Какие там пять стадий принятия неизбежного? Отрицание, гнев, потом торг, понимание и смирение?