Часова - стр. 17

– А я выше всех был, в ветке, – вспоминает черный конь.

– На ветке?

– Нет, в ветке…

– И вы тоже…

…да какого черта ты отключаешься когда ни попадя, тебе самому, что ли, неинтересно, что дальше будет, ну давай уже, ни раньше ни позже приспичило ему вспомнить, что он не работает, да провались ты, ну давай, включайся уже…

– …вы… вы что натворили вообще?

Оторопело смотрю на экран, на лицо гроссмейстера крупным планом, на кого, интересно, он орёт…

– …это вы пешку подговорили, признайтесь, вы? Это вы его подговорили, чтобы он тут всех взбаламутил?

Он смотрит прямо на меня, все еще не верю, что обращается ко мне…

– …мы-то теперь что делать должны, а? Вы сами-то подумайте, вы традицию убили, тра-ди-ци-ю! Долг! Честь! Доблесть! Радость победы! И где все это теперь, где, я вас спрашиваю? Куда они все сбежали?

Только сейчас понимаю, что он обращается ко мне, что он уже высовывается из телевизора, пытается протиснуться, застревает, с треском и грохотом ломает экран…

– …Ну уж если шахматные бои так оскорбляют ваши нежные чувства, так могли бы и не смотреть, и не мешать другим, и…

…взрываюсь:

– А телевизор вы мне новый покупать будете?

– Какой к черту телевизор, он у вас все равно не работает, то не показывает, то забывает, что он телевизор, должен только показывать! А вы тут розовые сопли развели, что ах, пешечки бедные им жал…

…жму на пульт, ну только посмей мне не сработать, я уже не знаю, что я с тобой сделаю… пульт слушается, лицо на экране (уже не на экране) исчезает, остаюсь наедине с телевизором, наливаю себе чай, секунду спустя смягчаюсь, наливаю чай и телевизору тоже.

…это похоже на начало какого-то дурацкого анекдота, когда я иду по улице, а навстречу мне мой оппонент с топором наперевес, интересно узнать, что будет дальше, только, желательно, без меня…

– Ну что… сколько еще шахматишек повыпускали? – спрашивает гроссмейстер.

Думаю, что ответить, не ваше дело, или достаточно, не успеваю ничего сказать, ничего сказать, он уже самодовольно потрясает топором.

– Ничего, мы новых нарубим, будете знать… завтра же у меня будет войско, зря, что ли, учился строгать-пилить – рубить..

Понимаю, что нужно куда-то бежать, кого-то предупреждать, но где, кого, о чем, ничего не приходит в голову…

– …войдите!

Дверь распахивается, смотрю на следователя на пороге, ляпаю не к месту и не ко времени:

– Вы на прием?

– На какой, к черту, прием? Вы меня что, за психа считаете?

– Видите ли, ко мне приходят не пси… – спохватываюсь, – а чего ради вы вообще в частную собственность вваливаетесь?

– Вы подозреваетесь в убийстве Гроссмейстера.

Так, сохранять спокойствие, сохранять спо… сохра…

…так…

– …а… когда это случилось?

– Вчера днем.

Как ножом в сердце, так я и думал…

– А… в какое вре…

– …вы это к чему спрашиваете?

– В смысле… ну… что у меня алиби есть на то время, когда…

– Да что мне ваше алиби, что мне ваше алиби в самом-то деле? Я знаю, что вас там не было, но это вы их подговорили? Признайтесь, вы?

– К-кого подговорил?

– Да этих… этих… самых… ну как их… ну… – следователь умоляюще смотрит на экран телевизора, – да скажите же вы!

Телевизор оживает, начинает плеваться новостями, в лесах все чаще замечают причудливые деревья в форме шахматных фигур, которые не стоят неподвижно, а перемещаются по лесу, чем приводят в замешательство случайных грибников и туристов…