Бывший. Ошибка или судьба? - стр. 7

Глава 3

Лофт «Беккер» встретил нас запахом железа и старого дерева. Внутри было прохладно – не до дрожи, но так, что дыхание становилось внимательным. Кирпичная кладка, местами съеденная временем, огромные окна с чугунными переплётами, сверху – фермы, на которых можно вешать свет. Пол – тёмные доски, стёртые каблуками и свадьбами. В углу кто-то оставил серебристый плед.

– Стойки – сюда, – сказала я, едва переступив порог. Голос обтёк стены и разошёлся по пустому залу. – Свет – тёплый, минимально сверху, больше по бокам, чтобы не провалить скулы. Гирлянды не канатами, а линиями – чтобы воздух жил. Проводку прячем под ткань, на поворотах – тейп.

Техник площадки кивнул. Его помощник достал рулетку, щёлкнул ею, и мне стало легче – звук рулетки всегда как обещание порядка.

Глеб шёл чуть позади, с привычной отстранённой внимательностью. Не давил, не вмешивался, но я чувствовала его взгляд, как чувствуешь луч: не обжигает, а прогревает место между лопатками. Когда я присела, чтобы проверить, как низко провиснет гирлянда, он молча подал мне маркер. Я взяла – и только тогда заметила, что держу во рту шпильку, зажатую между зубами.

Старая привычка. Всегда, когда руки заняты, я прячу шпильку в уголок губ, чтобы не потерялась. Он это знал. Он… помнил. Я машинально вытащила шпильку, защёлкнула её на воротнике пальто. Не хотела ловить его взгляд, но случайно поймала.

– Осторожно, – сказал он тихо, – не испорть ткань. Там тонкая нитка, потянется.

– Я знаю, – ответила я слишком быстро. – И да, я знаю, как обойтись с тканью.

– Не сомневаюсь.

Фраза повисла между нами, как эластичная лента. Тягуче, но ощутимо. Я сделала шаг в сторону: к стойкам с одеждой. На репетиции всегда стоит «дежурный» набор – чтобы понять, как ведут себя ткани в этом свету, как падают тени от оборок. Я вытянула из чехла молочное платье-рыбу: мягкая вискоза, без лишних пайеток, только фактура. Надела на манекен.

– Гримёрка где? – спросила я у техника.

– Тут, – он кивнул на узкий коридор. – Местами тесновато.

Я пошла смотреть, и Глеб пошёл за мной – по инерции. Коридор был действительно узким; стены – белёные, с недокрашенными пятнами у плинтуса, лампа под потолком подрагивала от сквозняка. Гримерка – маленькая клетушка с зеркалом и лампочками по периметру, столик с потёками тонального крема, высокий табурет. На крючке – чехол, чужая заколка-краб и тонкие, почти прозрачные, одноразовые салфетки в коробке.

Я вошла первой, развернулась – и нос к носу оказалась с Глебом. В буквальном смысле: тесно, как в лифте на двоих, который кто-то пытается поделить на троих.

– Прошу, – сказал он и отступил на полступни. Но задняя стенка уже была здесь; его плечо задело моё, и ток прошёл по коже.

Я положила на стол кисти, спреи, закрепитель, в ящике нашлась тряпочка – вытерла зеркало. Он смотрел, молча. Я видела его отражение – знакомая линия подбородка, теперь чуть жёстче; шрам у брови, тонкая белая полоска, которую я всегда целовала, если он хмурился. Я вдохнула глубже и включила лампы.

– Здесь будет жарко, – сказала я делово. – Не держать невесту дольше десяти минут. Иначе пойдёт блеск на коже, устанут глаза от этого ужасного желтого света. Сначала сборы – там, – я кивнула к залу. – Потом сюда – только на финальные штрихи.