Бравый солдат Йозеф - стр. 33
Повар любил напоминать:
– Имя Аслан на Кавказе означает «лев». Так что не мяукай тут.
В одном призыве с Иосифом оказались близнецы Руслановы. Если коротко – настоящие тягомотины. Флегматики, черепахи, тормоза – только так о них отзывались сослуживцы. С первых дней службы братья не вылезали из нарядов по кухне.
И вот однажды случилось нечто странное. Максим Русланов – один из близнецов – был срочно госпитализирован. Как он сам объяснил, подшивая воротничок, держал иголку в зубах, нечаянно кашлянул и… проглотил ее. Удивительно, но изо рта у него действительно свисала белая нитка. Дивизионный фельдшер, по образованию недоучка ветеринар Амбросимов, попытался было за этот кончик иглу вытащить, но только усугубил – она встала поперек пищевода, повредив слизистую. Рентген это подтвердил.
Военные врачи от операции отказались – решили обойтись консервативно: медикаментами и временем. Дали шанс "рассосаться" металлу в организме.
– Повезло дураку, – прокомментировал Аникеев. – Пару месяцев на стерильной койке прослужит.
Но уже через несколько дней история повторилась. Семен Русланов, будто в насмешку, тоже проглотил иголку. Командирам стало ясно: это не случайность, а откровенный саботаж.
На сей раз медлить не стали. Обоих близнецов прооперировали. Состоялся трибунал. И вскоре Руслановы отправились служить в дисбат. По сути, дисциплинарный батальон – это прямой наследник штрафбатов времен войны. Тогда это было не просто наказание, а зачастую билет в один конец. Верная смерть. Бои на самой передовой – без оружия, без поддержки, без шансов. Латание брешей в обороне, где нужны были не бойцы, а живые заграждения. На них отрабатывали артиллерию, «прощупывали» минные поля, выматывали врага. Оттуда возвращались единицы. Чаще – в братскую могилу, реже – с медалью и искупленной в бою виной.
Дисбаты унаследовали эту логику. Конечно, это уже не передовая. Скорее – армейская тюрьма: с муштрой, тяжелой физической работой и полным отсутствием даже тех мизерных прав, что имел обычный советский солдат.
– Хитрожопые сами себя и наказали, – не без удовлетворения резюмировал комдив.
Иосиф тогда лишь подумал, что близнецы, скорее всего, просто белоручки, домашние неженки. Он еще не знал истории про «чудовище» по имени Аслан, который доводил кухонные наряды до самоувечья.
Обычно перед нарядом давалось время на подготовку и отдых. Начинался апрель. После долгого зимнего сна природа осторожно щурилась на ослепительное весеннее солнце. Уже несколько дней подряд держалась двузначная плюсовая температура. Иосиф решил не идти в душную казарму. Он устроился поудобнее в тени молодых деревьев, росших по краю строевого плаца. Прислонился спиной к стволу ольхи. Туляк Аникеев как-то много рассказывал ему об этом дереве.
Ольха уже цвела – раньше, чем сошел последний снег. Ее голые ветви были увешаны крупными сережками, будто деревья надели сиреневые бусы. Ни одного листочка – только пучки мужских соцветий, готовых к ветреному опылению. Рядом, скромно и незаметно, прятались женские – будущие «ольховые шишки». В тени оврагов еще лежали сугробы, но на открытых местах уже робко пробивалась первая травка и раскрывались желтые звездочки мать-и-мачехи.
Иосиф снял гимнастерку и критически осмотрел воротничок. Тот был еще достаточно чист – свежую подшивку он сделал утром. Но ефрейтор решил не рисковать. Проверка заступающих в наряд начиналась с внешнего вида. В первую очередь – с осмотра подворотничков. Они должны быть безупречно белыми, выглаженными и прошитыми строго прямыми, одинаковыми стежками. Полоска ткани – «подшивка» – обязана выглядывать на 3–5 миллиметров над краем воротника.