Братья Микуличи - стр. 7
А ночью ему привиделся сон. Будто сражался он за деву прекрасную. Сильную, храбрую, с волосами цвета воронова крыла и очами чёрными, как безлунная ночь. И одета она была диковинно: короткая кожаная юбка, ладный нагрудник, что не скрывал пышной груди, и высокие сапоги. Двигалась она в бою как вихрь – гибкая, яростная, бесстрашная. И он был там, рядом, плечом к плечу, и в руке его был меч, выкованный из того самого небесного камня. И разил тот меч каменных чудищ, словно гнилую капусту.
Проснувшись, он тут же принялся за работу. Ковал без отдыха и сна, никого к себе не пуская. А когда закончил, вынес меч на свет. Из остатков металла отлил младшему брату нож да наконечники для стрел. Чудо-оружие вышло, прочности невиданной, доспехи лучшие пробивало, будто лист берёзовый. Грозное оружие. Не для повседневных дел. Повесил он меч на стену и снимал лишь, когда враги на порог приходили.
Видать, для этого похода судьба его и наградила. Так что, как ни крути, а идти надобно.
Мстислав себя долго ждать не заставил – воротился быстро, даже не запыхавшись. Борослав как раз сборы завершил. Присели на дорожку, помолчали с минуту, глядя друг на друга, и вышли из избы.
Путь их лежал через всю деревню. Эх, уйти бы по-тихому, да где там – слухи здесь быстрее ветра бегают. Так и вышло. Односельчане, стар и млад, высыпали на улицу Микуличей провожать. Кричали, подбадривали, советы давали, куда идти да как себя вести. Сами-то за всю жизнь дальше соседних Жмуричей не бывали, а туда же.
Детвора гурьбой неслась по обочине, заливаясь весёлым смехом. Девицы, кто постарше, всхлипывали, утирая слёзы концами платков, а бабы причитали на всю улицу. Микуличи шли, глядя прямо перед собой, с лицами непроницаемыми. Ежели с каждым заговаривать – до ночи не уйдёшь.
Лишь раз братья остановились, когда миновали последние избы и ступили на поле, поросшее клевером. Обернулись. Поклонились в пояс родной деревне и людям, что махали им вслед. Борослав, присев, зачерпнул горсть земли, высыпал в тряпицу, туго завязал узел.
– Это ещё за чем? – хмуро буркнул Мстислав, не понимая.
– Своя землица в чужом краю душу греть будет, – просто ответил Борослав и спрятал узелок за пазуху.
Мстислав поглядел на брата, на удаляющуюся деревню, криво усмехнулся и тоже нагнулся. Зачерпнул земли, ссыпал в ладонь и сунул в карман порток.
– Пусть и моему сердцу теплее будет.
Вскоре гомон толпы затих, и братья остались одни посреди бескрайнего поля, овеваемого тёплым ветром. Они шли бодрым шагом, с показным молодечеством, вот только на сердце у обоих скреблись кошки. Как-никак, столько лет дома сидели, а тут вмиг собрались и отправились на край света. Туда, откуда, по слухам, ещё никто живым не возвращался.
ГЛАВА 3
МСТИСЛАВ
– Язык мой – враг мой, – в сотый раз за день прошипел Мстислав, утирая со лба пот рукавом рубахи. – Чтоб ему отсохнуть…
Ярило-батюшка в зените не пекло – жарило. Воздух дрожал и плавился над пыльной дорогой, а раскинувшиеся по обе стороны поля, ещё недавно радовавшие глаз сочной зеленью, пожухли и понуро клонили к земле головки полевых цветов. Каждый шаг давался с натугой, будто ноги не в сапоги были обуты, а в пудовые гири.
– Брат, а брат, давай передохнём, а? – жалобно протянул Мстислав, вконец изнемогая. – Душа горит, в горле суше, чем в полынской степи. Ну хоть глоток бы студёной водицы…