Братья Микуличи - стр. 6
Мстислав, довольный, что брат сдался так легко, стрелой выскочил из избы и лихо помчался к соседям. Борослав, глядя ему вслед через оконце, невольно усмехнулся. Ну и лис! Как проворно по избе метался, будто и не сомневался ни на миг, что старший согласится. Нет, точно дело нечисто. Натворил чего? Как пить дать… Да только выведывать сейчас – лишь время терять. Не со зла ведь Мстислав дурачился, не со злобы в драки лез. Тесно ему в деревне. Душа простора просит, воли, даже если сам он того не понимает.
Что ж, видно, и впрямь время пришло. Удержать Мстислава – беды не миновать. А отпустить одного – сердце изноется. Значит, идти надобно. Вместе.
Да и что его здесь держало? Работа? Хороша, спору нет. Дом? Добротный. Хозяйство? Всяк завидовал. А только сам он давно уже ночами маялся да с боку на бок ворочался. Нечто смутное, необъяснимое тянуло его прочь из Оглебычей. Туда, в путь-дорогу дальнюю, к неведомым землям, где ждало его что-то важное, предначертанное.
Решено!
Борослав принялся за сборы. Без суеты, основательно. Собрал краюху хлеба, добрый шмат вяленого мяса, солёной рыбы. Взял даже связку моркови. Хмыкнул про себя, но в суму убрал. Наконец подошёл к стене над своим лежаком, где на кованых крюках висел его меч. Исполинский, пугающий.
Аккуратно снял его с креплений. Любовно сжал рукоять, обтянутую грубой кожей. Поднял, и лезвие тускло блеснуло в солнечном луче, что пробивался сквозь слюдяное оконце. С трепетом провёл пальцами по холодной стали – и в жилах тотчас будто жар разлился, кровь забурлила, словно от самого оружия передалась ему мощь неведомых богов.
Чудной металл, загадочный. Вёсен десять тому назад судьба подкинула. Возвращался он тогда из леса, дров на зиму заготовив. Припозднился. Уже и деревня виднелась вдали, огоньки в окнах светили приветливо, да не успел до укрытия добраться. Ветер поднялся, небо мигом заволокло тучами чернее сажи. Засверкало, загремело. И вдруг огненная стрела прорезала грозное покрывало и ударила в землю у самой кромки леса, рядом с его телегой, в которую была запряжена старенькая кобыла.
Земля вздрогнула. Полыхнуло так, что мир ослеп.
Он и подумать ничего не успел – будто тысячи ледяных игл разом вонзились в тело, пригвоздив к месту. Сознание отключалось медленно, мучительно. Хруст ломающегося дерева, грохот рассыпающихся брёвен, треск камня – всё слилось в один оглушительный рёв. Борослав рухнул, проваливаясь в невесомую, гудящую пустоту.
Очнулся от глухого перестука. Капли, сперва редкие, забарабанили чаще, мощнее, и вскоре ливень хлынул стеной, усмиряя начавшийся было пожар. Такого дождя отродясь не видывали в их краях. Превозмогая боль, Борослав выбрался из-под завала. Почерневшее тело кобылы лежало рядом. Жаль животину, да уж не помочь… Схоронился под телегой. Перед глазами плясали кровавые мушки, рёбра ныли, дышалось с хрипом.
А как ливень закончился, он выбрался наружу и увидел – молния угодила в тот самый камень-валун, что местные стороной обходили. Нечистым его считали, мол, по ночам от него сумрак расползался, а днём тени странные двигались. Борослав подошёл ближе. Валун был расколот надвое, а в самой его сердцевине поблёскивало нечто. Металл. Неведомый, тёмный, тяжёлый. Долго он его выбивал, руки в кровь изранил. Дотащил до кузни, спрятал от любопытных глаз.