Братья Микуличи - стр. 4

– Мне-то что, с меня как с гуся вода! – Мстислав вскинул голову, в зелёных глазах его плескалась праведная ярость. – А вот когда над тобой потешаться начинают – тут уж моё сердце кровью обливается!

– Да как так? – искренне подивился Борослав, неспешно садясь. – Врёшь, поди, лисья твоя морда?

Внутри у Мстислава всё запело от радости. Клюнул!

– Брат для меня – святое! Нет ничего обиднее, чем слушать насмешки в сторону единственной кровинушки, что мне и мать, и отца заменила!

– И чего ж болтали, змеи подколодные? – допытывался Борослав, уже начиная хмуриться.

Мстислав перевёл дух, чтобы не переиграть.

– Говорят, я, хоть и прохвост, а всё же набрался смелости мир поглядеть. А вот ты, брат, так и просидишь свой век в Оглебычах. В кузнице своей в железе погряз, на девок и не глядишь. Скорее, мол, себе железную бабу выкуешь, чем за живой на край света отправишься.

Борослав вскочил с лавки с такой лёгкостью, что половицы под ним жалобно скрипнули.

– Кто рёк?! Веди, покажу! – грозно взревел он, и в избе, казалось, задребезжали окна.

– Брат! – Мстислав испуганно вскочил, заступая ему дорогу. – Да ты что? На своих же?! Ты же медведь супротив муравьёв, – задыхаясь от поддельного волнения, пристыдил он его. – Но ты прав… проучить их надобно.

– Как? – тяжело дыша, спросил Борослав. Он опустился на лавку и мощной пятернёй принялся скрести волосатую грудь.

– Проучить не кулаками, а делом! Как ты и говаривал… отправиться в путь. Ты и я. Вместе. Сила и хитрость. Меч и лук. Всех врагов одолеем, всех девиц покорим!

– Я? С тобой? – Борослав недоверчиво скривился. – Мне и дома хорошо.

– Значит, – с горечью выдохнул Мстислав, – правду про тебя болтают…

Понурив голову, он вышел из избы. Оказавшись на улице, торопливо нырнул за угол дома, прижался спиной к тёплым от утреннего солнца брёвнам и затаил дыхание. Брата он знал как облупленного.

Не прошло и минуты, как дверь снова скрипнула. На крыльцо вышел Борослав.

– Мстислав! – зычно прорычал он. – А ну, поди в дом, хитрый лис! Знаю, что ты здесь прячешься!

Младший неспешно выглянул из-за угла.

– Чего глотку дерёшь, будто медведь после спячки?

– Ты чего удумал? – сощурился брат. – Опять дел натворил, а мне расхлёбывать?

– Ты о чём это? – искренне изумился Мстислав. – Я в путь собираться пошёл. Раз ты отказался, так я один. Вот, харчей набрать надобно. – Он с важным видом взмахнул пучком хилой моркови, выдернутой с грядки.

Борослав смерил его задумчивым взглядом, почесал затылок.

– Так она ж ещё не поспела.

– Да? – Мстислав поднёс морковь к лицу. – И впрямь, мелка, что щепка.

– Если б по хозяйству чаще помогал, – незлобиво проворчал старший, – то помнил бы, что до урожая ещё далеко.

– Всё тебе не так, – с деланой горечью пробубнил Мстислав. – В пути и гнилая репа за лакомство сойдёт.

Он отряхнул морковку от земли и с самым независимым видом прошествовал мимо брата в избу, нарочито громко хлопнув дверью.

Дело было сделано. Рыбка уже трепыхалась в сетях.

БОРОСЛАВ

Борослав долго провожал взглядом удаляющуюся спину младшего. Стоял, не шелохнувшись, на крыльце своей избы, прислонившись могучим плечом к тёплому от солнца бревенчатому срубу. Смотрел на приземистые хаты односельчан, на свою кузницу, что притаилась поодаль ото всех, будто дикий зверь в засаде, и тяжело опустился на скрипнувшую ступеньку. Широкие, в мозолях и старых шрамах ладони легли на колени, а грудь вздыбилась от шумного, рваного вдоха.