Братья Микуличи - стр. 39

Лес ожил. Кособокие, узловатые подобия людей, сплетённые из гниющих корней и тьмы, тянули к нему свои кривые руки-ветви. Они не нападали в открытую, нет. Они возникали на краю света от костра, качались, корчились и беззвучно шевелили губами-щелями, суля ему покой и прохладу вечного сна. Борослав отмахивался мечом – клинок со свистом резал лишь воздух, но в ответ раздавались хриплые, полные сожаления вздохи, и нечисть отступала, растворяясь во мраке.

Проклятущий!

Тархан у огня застонал громче. Брат рядом заворочался, что-то неразборчиво мычал во сне. Видать, и до них добрались духи этого леса. Лесовик балует, не иначе. Ничего, до утра бы продержаться, а там, под солнцем, станет легче. Борослав снова и снова подбрасывал дрова в огонь, и тьма нехотя отступала, но не уходила, затаившись за деревьями и выжидая. Он держал оборону до первого серого луча, что с трудом пробился сквозь чёрную листву.

МСТИСЛАВ

Мстислав зевнул так, что челюсть свело, и нехотя сел. Ощупал шею, покрутил головой, разминая затёкшие мышцы. Состояние было такое, будто его всю ночь месили цепами, а после ещё и конями топтали.

– У-ух, – выдохнул он, с неудовольствием оглядываясь.

Куда это их бес занёс? Лес был чужой, неприветливый. Могучие, змеевидные корни выпирали из земли, похожие на жилы чудовища. Пахло гнилью и сырой землёй, и от этой вони мутило.

– Борослав, – хрипло позвал Мстислав.

Старший брат, дремавший сидя, дёрнулся и запоздало схватился за меч. Глаза его были красными, лицо – серым от усталости.

– Тише ты, – укоризненно осадил его Мстислав, кивнув на Тархана.

Степняк лежал у догорающего костра, скрючившись. Бледное лицо покрылось синюшной испариной, тело сотрясала лихорадка. Мстислав приложил ладонь к его лбу – огонь.

– Захворал, – заключил он, отдёрнув руку. – Коли знахаря не сыщем, помрёт малец.

Борослав яростно помотал головой, окончательно прогоняя остатки сна. Он торопливо поднялся, на ходу поправляя рубаху, и натянул просушенные у огня сапоги.

– Нельзя здесь мешкать, – глухо произнёс он, и впервые в его голосе Мстислав услышал неприкрытую тревогу. – Лесовик всю ночь вокруг кружил, сжить со свету норовил. Похоже, до самого Черниг-Леса добрались. Назад дороги нет. Только вглубь. Ведьма тут жить должна.

– С ума сошёл? – опешил Мстислав. – Какая ещё ведьма? Ты что удумал?!

– Ты над мальцом потешался, а я слушал, – вкрадчиво пояснил старший, и Мстислав почувствовал, как щёки заливает краска. – Много он чего дельного сказывал. А ты всё шутки шутил.

Мстислав проглотил обиду. Укор был справедлив, но что поделать с натурой своей?

– Так вот, в его сказах, – невозмутимо продолжал Борослав, – главное было то, что все россказни о ведьме – домыслы да страхи бабьи. А на деле – ведунья она, травами лечит, людям помогает.

– И ты решил на наших шкурах проверить, так ли оно? – не удержался от едкого замечания Мстислав.

– А есть у нас иной выбор? – отрезал Борослав, и его взгляд стал твёрд, как кремень.

Выбора не было.

Собрались наспех, о завтраке и не помышляя. На Тархана, что в беспамятстве прижимал к груди свою суму с картой, натянули штаны, рубаху, халат. Чертыхаясь, Мстислав взвалил почти бесчувственное тело степняка себе на спину.

– Ух, костлявый, а тяжёл, зараза, – пробурчал он, продираясь сквозь заросли.