Братья Микуличи - стр. 21

– Поглядим, что за воины, – ухмыльнулся Борослав, и его громадная фигура тоже оказалась на земле. Он прогнал своего скакуна и, поигрывая мечом, встал плечом к плечу с братом.

В этот миг Тархан почувствовал нечто странное. По телу разлилось необычайное тепло. Оно не обжигало, а согревало, притупляя боль и изгоняя липкий страх. Это была не магия, не колдовство. Это была сила, которой он никогда не знал. Словно две могучие горы, два несокрушимых утёса встали за его спиной, и их решимость перетекала в него, выжигая стыд.

Огненные всадники были уже близко. Красно-рыжее, полыхающее облако, готовое поглотить их.

Стиснув зубы, Тархан перевернулся на живот. Увидел своего мёртвого коня – вытаращенные, остекленевшие глаза, разинутая пасть. С трудом, превозмогая боль, он вытащил из ножен свой клинок и, пошатываясь, поднялся в полный рост. Встал чуть позади братьев, между ними, опираясь на здоровую ногу.

– Хоть миг продержаться, – прошептал он, чувствуя, как поджилки всё ещё трясутся, но стыд отступил.

– Ха! – фыркнул Мстислав. – А мы на большее рассчитываем.

БОРОСЛАВ

Борослав краем глаза заметил, как поднялся степняк. Мальчишка пошатывался, но стоял, и в руках его подрагивал отцовский клинок. А ещё от него исходило слабое, едва заметное серебристое свечение, будто лунный свет впитался в его кожу. Странно. Но времени на раздумья не было.

Огненная лава обрушилась на них.

Первой запела тетива Мстислава. Стрелы срывались с неё с едва слышным вжиканьем, одна за другой, и каждая была объята холодным небесно-голубым пламенем. Они летели, будто живые, и безошибочно находили цель. Пронзённый призрачный воин вспыхивал ярче и с шипением рассыпался дождём золотых искр.

Но на место одного павшего тут же из тьмы выныривал другой. Бесконечная вереница.

Борослав шагнул вперёд, принимая на себя главный удар. Его меч, тоже объятый голубым сиянием, казался лёгким, как прутик. Он рубил наотмашь, снося огненные головы, распарывая призрачные тела. Удары их клинков не издавали звона, лишь глухой, вязкий звук, будто рубишь мокрую глину. Жара от них почти не чувствовалось – их пламя было призрачным, морочным, питающимся страхом.

Мстислав отбросил лук, когда враги подобрались вплотную. В одной руке у него плясал короткий меч, в другой – нож. Он не стоял на месте, как Борослав, а крутился юлой, настоящая пляска смерти. Уворачивался, подныривал под занесённые клинки и полосовал сухожилия на ногах огненных скакунов. Те с воем рушились на землю, увлекая за собой седоков, которых тут же добивал Борослав.

Мальчишка-степняк, к его удивлению, не прятался. Нет-нет, да и выскакивал из-за их спин, тыча своим клинком в бок какому-нибудь зазевавшемуся призраку. Удары его были неумелыми, но в них чувствовалась отчаянная ярость. И серебристое сияние вокруг него становилось всё плотнее.

Они отступали. Шаг за шагом, спина к спине, отходили под неумолимым напором. Борослав чувствовал, как усталость тяжёлыми путами сковывает мышцы. Дыхание стало хриплым, рваным. Рубаха на спине взмокла. Мстислав тоже двигался уже не так быстро, его ухмылка превратилась в звериный оскал.

Сколько они так бились? Час? Два? Небо на востоке начало светлеть, окрашиваясь в жемчужно-серые тона.

И тут призрачная орда расступилась. Вперёд выехали двое, отличавшиеся от остальных ростом и статью. Легендарные воеводы, чьи имена Тархан выкрикнул в отчаянии. А за ними, самый величественный, на иссиня-чёрном коне, остановился поодаль, скрестив на груди руки. Отхан. Сам каган павших.