Братья Микуличи - стр. 17
– Да всё ты понимаешь, – хмыкнул Мстислав. – Ладно, не хочешь – не говори. Время придёт, сам всё выложишь. Вот только одно мне любопытно: беда, от которой ты бежишь, она страшнее той, что ждёт нас впереди? Судя по твоему радостному виду – страшнее.
Он усмехнулся своим мыслям. Да, парень определённо был не так-то прост. И чуяло сердце Мстислава, что неприятности, которые он принёс с собой, будут куда серьёзнее, чем просто неумение держаться в седле.
А впереди, в багровых лучах заката, их ждала дорога, обещавшая горе и смерть. Что ж, по крайней мере, скучно не будет.
ГЛАВА 6
МСТИСЛАВ
Дорога, поначалу обычная, вскоре начала меняться. Трава пожухла, поредела, а потом и вовсе уступила место странным, мёртвым проплешинам. Чёрные оспины на теле земли, где почва растрескалась до самого нутра, словно от немыслимого жара, и была густо усыпана серым, как печаль, пеплом. Воздух здесь застыл, стал неподвижен и тяжёл, пахло давней гарью и чем-то неживым.
– Диковинное зрелище, – хмуро заметил Мстислав, спешившись и ковырнув носком сапога чёрную корку. – Будто огненный дождь здесь прошёл.
– Ежели бы молния, – задумчиво отозвался Борослав, не сводя тяжёлого взгляда с мёртвой земли, – то пожар бы на многие вёрсты пошёл, а не такими вот плевками. Словно кто-то огромный ступал, и под его шагами сама земля горела.
Он указал на следы, отпечатавшиеся в золе. Они и впрямь походили на оттиски исполинских, неподкованных копыт.
Оба брата, как по команде, покосились на Тархана. Юноша съёжился в седле, вжал голову в плечи и затравленно озирался по сторонам. Его белый конь Мел нервно переступал с ноги на ногу, отказываясь двигаться дальше. Напряжение витало в воздухе, густое, удушливое. Сама тишина здесь кричала о незримой опасности.
Под копытами коня Мстислава что-то сухо хрустнуло. Он нагнулся, отбросил слой пепла и поднял обломок пожелтевшей бедренной кости.
Человеческой.
Повисла тишина, липкая и страшная.
А потом Тархан, до того молчавший, вдруг тихо всхлипнул.
Взгляды братьев впились в него. Один – тяжёлый и вопрошающий, другой – острый, как наконечник стрелы.
– Поведать нам чего не хочешь, юноша? – негромко, но властно спросил Борослав. Его рука сама легла на рукоять исполинского меча, что висел за спиной.
– А я что? Я ничего… – пролепетал тот, прижимаясь к шее своего белого скакуна, словно ища у него защиты.
– Как что? – вскипел Мстислав, чувствуя, как в нём закипает злость. Он в два шага оказался рядом и схватил поводья коня Тархана. – Земли-то ваши! Мы из-за твоих тайн головы сложить можем! Ну-ка, выкладывай, что за чертовщина тут творится!
Тархану казалось, что зелёные глаза Мстислава сверлят его насквозь, выжигая все его детские страхи и тайны. А рядом молчаливой скалой возвышался Борослав, и его молчание было страшнее любой крикливой угрозы. Он был пойман.
– Я полагал… я полагал, это лишь сказки, – убито прошептал он, и голос его дрогнул. – Отец меня ими пугал, а я думал – нарочно. Чтобы я из стана далеко и шагу не ступал. Я ведь воин никудышный…
– Воином стать хотел, дело доброе, – неожиданно мягко, почти по-отцовски, проговорил Борослав, и от этой мягкости Тархану стало ещё хуже. – В походе всякое бывает…
– Ежели бы в походе, – стыдливо вспыхнул юноша, пряча глаза. – Мы только из стана вышли… В общем, ястреб с неба черепаху уронил. Угодила мне прям в макушку. Очнулся я уже в шатре. Повезло, шапка спасла…