Братья Микуличи - стр. 16
– Понимаю, – несмело проговорил он, словно извиняясь за свой ум. – Меня учитель обучал грамоте разных народов.
Микуличи переглянулись. Борослав хмыкнул. Умный, значит. Это хорошо. С дураками в пути одни беды.
– Не трясись ты, – усмехнулся Мстислав, заметив, как напрягся юноша. – Бить не станем. Говори, что там накарябано.
Тархан заметно оживился, глаза его снова заблестели.
– Тут сказано о путях, – он снова провёл пальцем по камню. – Направо пойдёшь – богатство найдёшь. Налево – счастье обретёшь. Назад воротишься – с чем пришёл, с тем и останешься. А вот ежели прямо… – он набрал в грудь воздуха, и голос его дрогнул, – горя черпнёшь, смерть найдёшь, себя потеряешь.
– Экий выбор, – криво усмехнулся Мстислав, глядя направо, где вдали виднелись тёмные крыши высокого града. – Даже и не знаю, что выбрать. Вроде и богатства хочется, и от счастья бы не отказался…
Борослав, не проронив ни слова, молча направил своего вороного коня прямо, мимо камня-ведуна – туда, где над горизонтом уже алела недружелюбная полоса кровавого заката. Туда, где обещали горе и смерть. Он не знал почему, но чувствовал, что дорога к его цели лежит именно там. Через беду, через потерю. Иначе и быть не может.
– Ну вот, всегда так, – разочарованно цыкнул языком Мстислав, но понурил своего рыжего скакуна и припустил за братом. – Эй, старшой! Может, хоть на ночлег встанем? Кони утомились, да и мы не железные.
– Рано ещё, – не оборачиваясь, отрезал Борослав.
Он должен был идти вперёд. Всегда только вперёд.
МСТИСЛАВ
Мстислав догнал брата, поравнялся с ним. Борослав, как всегда, был непроницаем. Его широкая спина и упрямо сведённые лопатки говорили больше всяких слов. Он принял решение. И, как всегда, самое гиблое.
– Ну конечно, – пробурчал Мстислав так, чтобы слышал только его конь. – Зачем нам богатство? Нам и так хорошо. Зачем нам счастье? Мы и без него обойдёмся. А вот горя черпнуть – это всегда пожалуйста! Это по-нашему, по-микуличьи!
Он обернулся. Тархан ехал следом, и на его лице Мстислав увидел нечто странное. Не страх, не отчаяние от выбранного пути. А облегчение. Явное, неприкрытое облегчение. Юноша, до этого сидевший напряжённо, как натянутая тетива, шумно выдохнул и даже как будто расправил плечи.
И тут Мстислава осенило.
Он придержал Огня, пропуская мальчишку вперёд, и пристроился сбоку, внимательно разглядывая его в профиль.
– А скажи-ка мне, Тархан, – начал он вкрадчиво, с самой обезоруживающей улыбкой, на какую был способен. – Ты ведь не просто так с нами увязался?
Тархан вздрогнул и втянул голову в плечи.
– Великий хан приказал…
– Да брось ты про хана, – отмахнулся Мстислав. – Я про тебя спрашиваю. Чего ты так вздохнул, будто гора с плеч свалилась, когда мы прямо поехали? Боишься чего-то? Или кого-то? Может, в том граде, что справа остался, тебя ждут не дождутся?
Лицо юноши стало белее выделанной кожи, на которой был начертан их путь. Он молчал, лишь судорожно сжимал поводья.
– Понимаю-понимаю, молчание – знак согласия, – не унимался Мстислав. – Бежишь ты от чего-то, парень. И отец твой не просто так тебя с нами отправил. С глаз долой – из сердца вон. Верно я смекаю?
Тархан резко дёрнул поводьями, и его Мел шарахнулся в сторону.
– Я… я не понимаю, о чём ты, – пролепетал он, не глядя на Мстислава.