Братья Микуличи - стр. 13
Сколько братья ни пытались отговорить хана, тот был твёрд, как скала.
– Да он же от первого ветра в степи свалится, – пробурчал Мстислав, понимая, что эта обуза им совсем ни к чему.
– Лишний рот, – коротко и веско буркнул Борослав.
Даже сам Тархан тихо пролепетал, опустив голову ещё ниже:
– Отец, я… я лучше буду свитки переписывать. Я не воин, ты же знаешь…
– Молчать! – рявкнул хан так, что юноша вздрогнул всем телом. – По нашим меркам, ему уже семнадцать – давно пора мужем стать, свой род иметь! Здесь ему места нет. А коли сгинет в дальних краях – что ж, такова судьба. По крайней мере, буду знать, что сгинул, пытаясь стать героем, а не прожил жизнь затворником в шатре!
Когда же вдобавок к поклаже в виде хилого сына хан велел привести обещанных жеребцов, Микуличи умолкли. Таких коней они не видели отродясь. Не деревенские клячи-работяги, а настоящие степные владыки – поджарые, жилистые, с тонкими ногами и горящими, как уголья, глазами.
Они нетерпеливо били копытами, раздували ноздри и так и рвались вскачь. В них чувствовалась неземная, первозданная сила. Дети ветра и безграничной воли.
Мстислав глянул на Борослава. В глазах брата, обычно спокойных и суровых, плескался тот же восторг.
Делать нечего. Прорываться с боем из стана – затея глупая. А кони… ох, кони! Они стоили того, чтобы взять с собой в придачу этого мальчишку. В конце концов, невелика беда. Потаскается с ними, окрепнет. А не окрепнет – что ж, как сказал хан, такова судьба.
– Договорились, – вздохнув, произнёс Мстислав. – Берём твоего… воина. И коней.
Хан удовлетворённо кивнул, и в его глазах-щёлочках мелькнуло торжество. Сделка состоялась.
ГЛАВА 5
МСТИСЛАВ
Утро подкралось к степному стану на мягких кошачьих лапах, неслышно и прохладно. Оно принесло с собой запах пыли, горькой полыни и стынущего костра. Сизая предрассветная дымка ещё цеплялась за дальние холмы, но лагерь уже не спал – он походил на растревоженный муравейник, живущий по своим, неведомым законам тишины. Степняки, смуглые и молчаливые, двигались сноровисто и слаженно. Ни крика, ни бранного слова, ни суеты. Лишь глухое позвякивание сбруи, скрип ладно подогнанной кожи да редкое фырканье коней.
Мстислав, прислонившись к опорному столбу гостевого шатра, с ленивым, но цепким любопытством наблюдал за этой стройной суетой. Всё у них было по-умному, споро. Не то что в родных Жмуричах, где любые сборы, будь то в поход аль на ярмарку, непременно сопровождались гвалтом, шутками-прибаутками да спорами до хрипоты.
Борослав стоял рядом, огромный и недвижный, точно изваяние древнего бога, позабытое в степи. Он молча почёсывал густую, как смоль, бороду, и только по тому, как ходили желваки на скулах, Мстислав догадывался: брату это долгое прощание уже поперёк горла. Ещё бы, второй час на ногах, а хан и не думает своего отпрыска провожать.
Наконец тяжёлый полог ханского шатра, расшитый диковинными зверями, откинулся. Первым вышел сам Тургэн-хан – прямой, как натянутая тетива, с лицом, высеченным из камня и выдубленным ветрами. За ним, мелко семеня и понурив голову, выскользнул Тархан. В новом дорожном халате из плотной верблюжьей шерсти и высокой бараньей шапке он казался ещё более щуплым, нелепым и до смешного потерянным.
Весь стан замер. Сотни глаз устремились на вождя и его единственного наследника.