Братья Микуличи - стр. 12

Угощение было щедрым: целая баранья нога, запечённая на углях до хрусткой корочки, какие-то мелкие птицы, тоже жареные, гора пресных лепёшек и большая деревянная чаша с кумысом – кислым, терпким, бьющим в нос.

Ели молча. Хан не торопил, лишь исподтишка наблюдал за гостями, прихлёбывая из своей чаши. Борослав ел основательно, с чувством, а Мстислав больше поглядывал по сторонам, подмечая каждую мелочь: и богато украшенный сундук в углу, и связку волчьих хвостов у входа, и то, как напряжены стражники за спиной.

– Благодарствуем за сытный обед, хан, – первым нарушил молчание насытившийся Борослав. Он вытер жирные губы и бороду тыльной стороной ладони. – От чистого сердца.

– Сытый гость – отрада для хозяина, – важно кивнул Тургэн-хан. – А теперь поведайте, куда путь держите?

– Решили мы с братом по миру погулять: аглянуть в Черниг-Лес и земли за Лихвом морем, – криво ухмыльнулся Мстислав. – Люд другой поглядеть, себя показать, доблестью помериться.

Хан вновь задумался, и его узкие глаза, казалось, пытались заглянуть братьям прямо в душу.

– А что ищете на самом деле? – вдруг спросил он вкрадчиво, подавшись вперёд. – Не верю я, что два таких воина без цели из дома вышли. Не за славой одной вы идёте.

– Славу и невест, – осторожно повторил Мстислав, чувствуя, как воздух в шатре снова сгущается. Этот лис что-то задумал. – Потому и коней спросили… на них сподручней.

– Кони наши – лучшие в мире, – после долгой паузы проговорил степняк, хитро поглядывая на братьев. – Ветер в гриве, огонь в сердце. Есть у меня для вас три скакуна – птица не догонит. Но отдать их просто так я не могу.

Мстислав мысленно усмехнулся. Вот оно. Началось.

– Мы будем славить твою щедрость во всех землях, хан! – поспешно заверил его Мстислав, изображая на лице неподдельный восторг. – Привезём тебе диковин заморских, мехов соболиных, камней самоцветных… ежели раздобудем.

– Слава – это дым, – отмахнулся хан, но глаза-угольки его хитро сверкнули. – А диковины мне и купцы привозят. Конь для степняка – брат. Отдать коня – что часть души своей отдать. Какую услугу вы окажете мне взамен на двух братьев?

Ну, точно! Хитрющий лис. Он уже всё для себя решил, а теперь лишь цену набивает, торгуется, будто на ярмарке.

– Говори, чего желаешь, – прямо спросил Мстислав, решив не тянуть кота за хвост.

Хан хлопнул в ладоши. Полог шатра откинулся, и вбежал тот самый мальчишка-слуга. Предводитель что-то коротко и гортанно ему бросил, и тот, поклонившись, тут же исчез. Через мгновение полог снова несмело приоткрылся, и в шатёр, опустив голову, вошёл невысокий, щуплый юноша. Тонкий, словно тростинка на ветру, он буквально утопал в просторном шёлковом халате, а в его огромных, как у испуганной лани, тёмных глазах, обрамлённых густыми ресницами, застыл вечный страх.

– Это мой сын, Тархан, – кивнул в его сторону хан, и в его голосе прозвучали нотки плохо скрываемого разочарования. – Возьмёте его с собой. И сделаете из него мужчину. Воина.

Ужас на лице юноши было не описать словами. Он побледнел, губы его задрожали. Несмело подойдя ближе, он низко поклонился гостям, не смея поднять глаз от узорчатого ковра.

– Ему предстоит пройти долгий путь, – продолжал Тургэн-хан, не обращая ни малейшего внимания на дрожащего сына. – Он должен стать воином, а не трусом, каким я вижу его сейчас!