Больше (не) твоя - стр. 22

Вскоре я вижу деревянный пик церквушки. Она стоит на пригорке, среди густых зарослей многовековых деревьев, практически на берегу моря. Ускоряюсь и вскоре уже стою перед резным, деревянным крыльцом.

Достаю из сумки платок, надеваю его на голову, чуть небрежно, и поднимаюсь по трём скрипучим ступенькам.

Дверь нараспашку и в нос сразу же ударяет такой ненависитный мне когда-то запах. Ладан. Я его почему-то ужасно не любила. Сейчас этот запах мне уже не кажется таким противным. Даже, вроде, наоборот.

Церковная лавка находится внутри, совсем крошечная, всего лишь один прилавок. Покупаю свечку, одну, и только потом вспоминаю о просьбе Глаши. Смотрю на девушку за прилавком – рыжая, длинная коса выглядывает изпод чёрного платка.

– Вы Мария? – спрашиваю я, девушка кивает. – Глафира Николаевна просила вам передать, – я отдаю девушке пакет с мукой.

– Спасибо, – кивает она.

А я отхожу от лавки и иду в сторону закутка, к канону. Рядом с ним, на стене, висит табличка с текстом. Читаю его про себя несколько раз, чувствуя при этом влажность на глазах. Думаю о Вагнере. Жалею о потере и желаю мира его душе. А затем зажигаю фитиль от стоящей на каноне поблизости свечи, и ставлю рядом свою. Но сразу не отхожу. Стою несколько минут, опустив голову и уставившись на свечи.

В какой-то момент пламя свечей колышится и я слышу женский голос:

– Вы Лиза?

Оборачиваюсь, за моей спиной стоит Мария, теребя кончик толстой косы.

– Да.

– Глафира Николаевна часто приходит, – сообщает она тихо. – И всегда молится за вас.

Не зная, что на это ответить, я киваю и снова смотрю на свечи.

Только вот Мария от меня не отходит. Стоит. И я чувствую как меня прожигает взгляд женских глаз.

– А вы именно такая, какой я вас себе представляла, – заявляет вдруг она.

– Простите? – непонимающе смотрю на неё. А потом разглядывать более пристально.

Невысокая. Худая, я бы даже сказала – тощая. Щеки на лице впалые, под глазами синяки. Трудно определить возраст, ей может быть и сорок и двадцать... но мне кажется Марии около тридцати, моя ровесница.

– Глафира Николаевна часто приходит, – повторяет она и улыбается. Странно улыбается. – Мы часто разговариваем. И о вас она мне говорила.

– И что говорила? – хмурюсь, а Мария опять улыбается:

– Хорошее.

Вот смотрю на неё и понимаю – с девушкой что-то не так. Чудная она какая-то. Не от мира сего. Взгляд немного пугающий.

– А плохое она о ком-то говорила?

Здесь Мария задумчиво хмурит брови.

– Нет. Никогда. Глафира Николаевна тоже хорошая, у неё нет чёрных мыслей, – отвечает она.

– У всех есть чёрные мысли, – вздыхаю я. – До свидания.

Я делаю шаг к выходу. Как меня останавливает фраза Марии:

– Приходите почаще. И ваши мысли станут светлей.

Едва оказавшись на улице, я снимаю с головы платок и зачем-то поднимаю голову. Смотрю на небо, сейчас такое ясное, чистое.

Не знаю чего я ожидала от похода в церковь. Ну уж точно не встречи с такой как Мария. А Глаша могла и предупредить.

Убираю платок в сумку и, поозирашись по сторонам, решаю почти прогуляться к морю. Хочется просто пройтись вдоль берега. Надышаться морским воздухом.

Снимаю босоножки и, взяв их в руки, иду, дышу полной грудью, от избытка кислорода голову дурманит, но приятно, привычно.

Отдыхающих хватает, люди купаются, загорают, я даже безошибочно могу отличить приезжих от местных. Причём себя я скорее принимаю к первым. Я же тоже когда-то сюда приехала, и уже не такая маленькая, все здесь для меня было в диковинку, и я, как и прежде, любуюсь всем вокруг.