Больше не твои. После развода - стр. 4
— Поговорим, Айлин?
— Нам не о чем разговаривать.
— Например, о Селин.
— Причем здесь моя дочь и ты?!
Не выдержав, сжимаю кулаки и бросаю гневный взгляд на того, кто раньше считался моим мужем и чуть ли не богом. А я бы и готова была считать его богом, если бы он был чуть-чуть милостивее ко мне…
Но то время прошло.
И той наивной Айлин больше нет. Она умерла в том кабинете, куда Рамис отправил ее. Снова.
— Хватит, Айлин, — произносит Рамис жестко. — Сделаем тест и закроем все вопросы. Но лично я уже во всем убедился.
— А ты убедился после первого аборта или второго?! Чудовище!
— Айлин, я по-хорошему пришел.
Я закрываю лицо руками.
Лишь представив картину, в которой Рамис получает доказательства своего отцовства, я с ужасом качаю головой и начинаю быстро-быстро говорить:
— Это не твоя дочь! Я понимаю, ты мог подумать, что по срокам все совпадает, но это не так. У меня есть доказательства… Я сделала аборт, как и в прошлый раз… Ты сам отводил меня на аборт… Это не твоя дочь…
— Закрой рот, Айлин.
— Я прошу тебя, не порть ей день рождения! — едва не кричу. — Программа закончится через полчаса, пусть дети поедят торт…
Мы не виделись четыре с половиной года. Я в тайне растила нашу дочь, выстраивала свою жизнь с нуля, закончила университет, много работала, чтобы с трудом открыть собственную кофейню и, кажется, только-только становилась по-настоящему счастливой.
А он, кажется, не изменился ни на дюну — все также приходит в мою жизнь, чтобы разрушить ее.
— Хорошо, — соглашается великодушно. — Но учти: если попробуешь сбежать, я заберу у тебя дочь. На правах ее отца.
Подавив болезненную горечь в груди, я думаю только об одном: бежать.
И как можно скорее.
3. Глава 3
Меня трясет. Очень сильно.
Я обнимаю себя за плечи, но не нахожу опору внутри себя, чтобы за нее зацепиться. Хотя раньше, после долгой и порой изнурительной терапии с психотерапевтом, у меня это получалось.
Все сбито напрочь.
С появлением Рамиса все старания, все труды колоссальной работы над собой — сбиты и раздавлены в ноль.
Все счастье, выстраиваемое годами — рушится буквально на глазах.
— Мама, смотри, какой большой торт! — кричит дочка, счастливо улыбаясь. — Здесь тоже лама, мама!
— Невероятно! — отвечаю Селин. — Это нужно запечатлеть, дорогая.
— За-печат-леть? — выговаривает по слогам.
— Да, сфотографировать, — объясняю на понятном ей языке.
— Да, я хочу сфотографироваться!
— Вот и славно.
Я оглядываюсь в поисках нашего фотографа и замечаю, что Рамис увел своих людей из кафе.. Когда Селин вернулась из туалета, я уже умылась и привела себя в порядок, а он выполнил свою часть уговора, позволив детям насладиться праздником. Ничто не должно было испортить день рождения дочери.
Дав знак фотографу, я подхожу к Селин и поправляю несколько прядей, выбившихся из ее прически, а Селин в это время с восхищением рассматривает свой двухъярусный торт, над которым возвышалась фигура разноцветной ламы из настоящего бельгийского шоколада.
Счастью не было предела: это ее первый большой день рождения.
— Смотри в камеру, малышка, — шепчу ей.
И вместе с Селин бросаю взгляд в объектив фотографа.
Вот только моя улыбка быстро меркнет, когда я встречаюсь с холодным взглядом бывшего мужа. Рамис, конечно же, никуда не ушел, но стоял поодаль и не сводил с Селин своего взгляда. И не только с Селин — меня его темный взгляд тоже царапал, отчего по коже постоянно бегали мурашки.