Больше не твои. После развода - стр. 17
Мои мучения прерывает Рамис. Сделав шаг вперед, он произносит:
— Раз мы теперь знакомы, то предлагаю позавтракать.
Рамис говорит что-то еще, обращаясь исключительно к дочери, а у меня земля уходит из-под ног. Неужели это теперь моя действительность? Рамис общается с дочерью, которую он не желал, а я ничего не могу с этим поделать. Попробовала уже, попыталась. Пострадал Вадим, под угрозой осталась Регина, а нас с Селин увезли и заперли без права на выбор.
Я не успеваю оглянуться, как Рамис уходит за продуктами, а дочка неторопливо, но следует аккурат за ним, удерживая под подмышкой плюшевого медведя.
— Подожди, Селин, — окликаю дочь. — Давай мы заплетем твои волосы перед завтраком. Смотри, совсем распустились.
Селин возвращается ко мне, не выпуская игрушку из рук.
— Только у нас нет расчески, все осталось в чемодане… — бормочу себе под нос.
— Я уже приказал, чтобы принесли чемодан, — произнес Рамис, подошедший слишком близко.
Бросив на него взгляд исподлобья, я стараюсь справиться самостоятельно и руками собрать непослушные волосы Селин.
— Тебе не холодно, Селин? Подожди немного, не крути головой, ладно?
Селин поступает совершенно напротив: кивает головой и с большим любопытством продолжает разглядывать большой-пребольшой дом. Она, конечно же, в таких домах никогда не бывала, поэтому теперь наша квартирка, взятая в ипотеку, наверняка будет казаться совсем крошечной.
Когда чемодан все-таки приносят, я уже справляюсь с кудрями Селин и поправляю ее одежду. Селин говорит, что ей не холодно, но ее ладошки совсем холодные.
— Замерзла? — раздается за спиной голос Рамиса.
Внушительная фигура Рамиса стояла в дверном проеме. Оказывается, все это время он наблюдал за нами, он смотрел на дочь и, как мне казалось, упивался своим превосходством над нами. Или же думал о том, до чего Селин красива и невероятна. Но мне, конечно же, привычнее склоняться к первому варианту.
— Да, она замерзла.
— Прикажу растопить камин, позавтракаем в гостиной.
Прикажу, прикажу, прикажу…
Не сосчитать, сколько раз я слышала это слово в своей жизни — сначала от отца, затем от Рамиса, и вот сейчас снова. Он ни на чуточку не поменялся.
— Лучше прикажи отвезти нас обратно, — не удерживаюсь от негодования. — Домой. В нашу квартиру.
— Здесь красиво, мама, — прерывает Селин мои мольбы.
Сложив руки на груди, Рамис смотрит прямо на меня. Он спокоен внешне, но в его глазах я улавливаю превосходство. Селин заняла его сторону. Впервые.
И это она еще не знала, что он ее отец. Боже.
— Позавтракаем у камина, — подытоживает Рамис.
Опустив голову, я поднимаюсь на ноги и принимаю свое поражение в эту минуту. Селин следует ко столу, попутно с интересом наблюдая за тем, как топят камин. Ей, конечно же, интересно все новое.
Я поправляю водолазку и бросаю взгляд на Рамиса. Есть мне совсем не хотелось, хотя пахло довольно аппетитно.
— У нее хороший аппетит, — замечает Рамис.
— Еще бы, ведь здесь одни сладости, — произношу с недовольством, усаживаясь за стол.
Селин уже успела взять круассан с шоколадом и теперь уплетала его за обе щеки, запивая его сладким апельсиновым соком. И все это на голодный желудок.
— Я могу приказать, и привезут другие блюда, — предлагает Рамис.
— Боюсь, это будет слишком долго. Не стоит.
Все это время я смотрю куда угодно, но только не на Рамиса. Смотрю, как разгорается камин или на дочь — куда угодно, но только не на него, ведь эта идиллия для меня чужая и мне совершенно не хочется здесь находиться. Тем более, в принудительном порядке.