Больше не твои. После развода - стр. 16
— Это очень дорого, — парирую в ответ, встретив на себе его взгляд. — Я заплачу, сколько понадобится.
— Мне не нужны твои деньги, Айлин. Мне нужны вы.
— Что?
— Ты все слышала, — отвечает мне Рамис.
Еще несколько секунд я смотрю на Рамиса, пытаясь понять, что он только что сказал, и отворачиваюсь.
Невероятно. Просто невероятно. А когда-то он отправил меня на аборт, и Селин могло бы не быть вовсе. Мысли об этом ранят в самое сердце, о прощении не может быть и речи.
И вообще, мне стоило согласиться на предложение Вадима и выйти за него замуж, тогда Рамис не посмел бы поступать с нами так жестоко…
— Четыре с половиной года назад ты сказал мне другие слова. Или мне показалось? — бросаю в его сторону, а сама смотрю на дочь. Селин еще немного была напугана, но хотя бы не порывалась зареветь, и то хорошо.
Рамис со вздохом поднимается с корточек и протягивает руку в сторону Селин, игнорируя мои слова.
— Я дам приказ, и здесь уберут, — говорит он ей. — Пойдем завтракать в гостиную, Селин.
Вопросительно посмотрев на широкую ладонь Рамиса, Селин отворачивается от него и льнет ко мне. От ее объятий в моей душе чуточку теплеет, но в то же время я чувствую, как сильно Рамис недоволен поведением Селин.
А что ты хотел?..
С шумом проглотив вязкую слюну, я поднимаюсь с корточек и стряхиваю со своих джинс невидимые пылинки. Взгляд цепляется за протертые коленки, и мне сразу вспоминается прошлая жуткая ночь, когда Рамис украл нас.
— Нам лучше уехать, Рамис, — начинаю осторожно. — В таком доме не место детям, ты же все видел. Не дай бог она разобьет тот торшер в гостиной, стоимостью в мои несколько зарплат! Или разольет сок на тот велюровый диван.
— Об этом не может быть и речи. Все, что она разобьет, я возмещу, — парирует Рамис.
— Ты очень щедр!
— Представь меня ей, — напоминает он жестко. — Без этого невозможен наш дальнейший диалог, Айлин. Я ведь по-хорошему приехал.
Как было бы по-плохому — я старалась не думать.
Чуть не зарычав от бессилия, я опускаюсь на корточки и беру Селин на руки, чтобы она ненароком не наступила на осколки, а отпускаю ее уже возле накрытого стола в гостиной. Рамис стоял над нами, подобно коршуну, не позволяя забыть про приказ — познакомить его с дочерью.
— Селин, тебе нужно познакомиться с дядей. Он мой… — я осекаюсь.
Селин села на велюровый диван и с интересом склонила голову на бок в то время, как я не могла вымолвить и слова.
— Он кто, мама? — спрашивает она, когда мое молчание слишком затянулось. Рамис подходит ближе, и я аккурат сжимаюсь, когда чувствую соприкосновение наших тел, но отходить было некуда. И бежать — тоже.
Он мой…
Он мой бывший муж?
Он твой отец?
Он… злой Дед Мороз? Кто, черт возьми?
— Он кто, мама? — спрашивает Селин.
— Он мой друг, — поясняю дочери с большим трудом. — Его зовут Рамис.
— Друг? Как дядя Вадим?
— Нет, малышка, — качаю головой.
Бросив мимолетный взгляд на Рамиса, я замечаю, как напряжена его грудная клетка. В тот момент, когда он взял Селин на руки, мне показалось, что он не хотел ее отпускать. Очень не хотел. С тех пор напряжение витало в воздухе похлеще, чем после разбитой плазмы, но верить в его проснувшиеся отцовские чувства отказывался и разум, и сердце.
Я отвожу руки за спину, заламываю себе пальцы и вдруг понимаю, что своим бегством я только приблизила свой час расплаты, ведь теперь Селин, как никогда раньше, была близка к ужасной правде, говорить которую я очень сильно не хотела. И не собиралась.