Болевая точка: Воскреси меня для себя - стр. 24
– Так-так… Сквозное, – констатировал он факт. – Края ровные. Обработано чисто. И шов… – он склонился ниже, почти касаясь носом моего тела. Его взгляд был взглядом исследователя, изучающего редкий артефакт. – Послушайте, я знаю почерк всех подпольных хирургов в этом городе. Это не их работа. Слишком… элегантно. Женская рука?
Я молчал, глядя поверх его седой головы прямо в глаза отцу. Внутри всё сжалось от этого простого словосочетания – «женская рука». Её рука. Сильная, уверенная, которая не дрогнула, когда вонзала в мою плоть иглу. Рука, которая причиняла адскую боль, чтобы спасти.
– Кто бы их ни латал, Тимур, – Арташес наконец выпрямился и повернулся к боссу, – не ювелир, конечно, но профессионал высочайшего класса. Человек без сантиментов, но с очень светлой головой. Плечо вправлено идеально, без малейшего риска для сустава. Раны обработаны и зашиты так, что при должном уходе и шрамов почти не останется. Этот человек знает, что делает. И его работа спасла обоих твоих волчат от заражения крови и куда более серьёзных последствий. Ещё пара часов – и мы бы говорили о совсем других вещах.
Отец медленно кивнул, его кадык дёрнулся. Его взгляд впился в меня, пытаясь просверлить насквозь и вытащить правду.
– Подробности потом, – его голос был твёрд, как сталь. – Когда выспитесь. Если сможете. Сейчас меня интересует только одно: кто? Кто посмел поднять руку на моих сыновей?
– Ещё не знаю, – глухо ответил я. – Но узнаю.
– Ты уже «наузнавал»! – он не повысил голоса, но каждое слово ударило, как хлыст. – Сделка сорвана. Нас выставили идиотами, которые не могут обеспечить безопасность на собственной территории. Ты должен был быть умнее, Дамир. Ты должен был предвидеть.
– Это моя вина, отец, – шагнул вперёд Руслан, пытаясь взять удар на себя. – Я…
– Молчать, – оборвал его Тимур, даже не взглянув. – Твоя вина в том, что ты родился вторым. А твоя, – он снова уставился на меня, и в его глазах полыхнуло ледяное пламя, – в том, что ты забыл, кто ты. Иди. Отоспись. Вечером я жду полный отчёт. И о делах, и о твоём ангеле-хранителе.
Он развернулся и, тяжело стуча тростью, удалился в свой кабинет. Дверь за ним захлопнулась, и звук гулко прокатился по всему дому.
Арташес молча сделал нам уколы обезболивающего и антибиотика, заново обработал раны. Тупая боль начала отступать, сменяясь вязкой, свинцовой усталостью. Проводив Руслана до его комнаты, я побрёл в своё крыло.
Моя спальня. Огромная, холодная, безликая, как номер в пятизвёздочном отеле. Идеальный порядок. Ни единой пылинки. Всё на своих местах. И этот запах… приторно-сладкий, удушающий аромат её духов. Зара. Моя жена.
Она сидела в кресле у окна в безупречном шёлковом халате, который стоил больше, чем вся мебель в квартире Маргариты. В руках она держала какой-то глянцевый журнал. Услышав мои шаги, подняла голову. На её фарфоровом, идеальном лице отразилась идеально отрепетированная тревога.
– Дамир! Милый, я чуть с ума не сошла!
Она вскочила и подплыла ко мне, намереваясь обнять, но замерла в сантиметре, скривив свой точёный носик. От меня пахло кровью, потом, чужой квартирой и чужой женщиной.
– Боже, на кого ты похож… Как побитый пёс.
– Я в порядке, – выдавил я, обходя её и направляясь прямиком в ванную.
– В порядке? – она всплеснула руками, и дорогой шёлк зашуршал. – На тебе живого места нет! Отец сказал, была засада. Это ужасно! Я так переживала, что даже отменила утренний пилатес.