Болевая точка: Воскреси меня для себя - стр. 21

– Мы не заплатили, – я заставил себя сесть. Боль в боку тут же напомнила о себе тугим, горячим узлом. Каждый вдох отдавался эхом под рёбрами.

Её язвительный ответ не задел. Я привык к другому. К страху в глазах, к заискивающим улыбкам, к поджатым губам. А она смотрела на меня так, будто я был досадным недоразумением, мусором, который нужно вынести. И это… это вызывало странное, извращённое уважение.

Я кивнул Руслану, приказывая молчать. Лишние слова здесь были ни к чему. Она установила правила. Мы играем по ним.

Подниматься было адом. Мышцы не слушались, тело было чугунным. Я опёрся на плечо брата, он – на моё. Так, поддерживая друг друга, мы двинулись к выходу, оставляя за собой её осквернённый мир. Её дом, пахнущий книгами, кофе и какими-то травами, а теперь – нашей кровью.

Её последние слова, брошенные нам в спину, были приговором. «Чтобы я вас больше никогда не видела».

Я остановился на пороге. Руслан уже выскользнул на лестничную клетку. Я нутром чувствовал, что не могу уйти вот так. Не сказав ничего. Не оставив следа. Не «спасибо» – это слово было слишком пустым, слишком жалким для того, что она сделала. Нужно было что-то другое. Что-то, что она запомнит. Что-то, что свяжет нас крепче любых слов благодарности.

Я медленно обернулся.

Она стояла в дверном проёме – высокая, злая, невероятно красивая в своей ярости. Её серые глаза были похожи на штормовое море. Она смотрела на меня в упор, готовая захлопнуть дверь перед моим носом.

Я посмотрел ей прямо в глаза. Недолго, всего пару секунд. Но в этот взгляд я вложил всё. Осознание того, что она сделала. Понимание цены этой ночи. И обещание.

Мой голос прозвучал тихо, почти шёпотом, но я знал, что в пустой прихожей он прогремит, как выстрел.

– Я твой должник. Я вернусь. За часами.

Я не стал дожидаться её реакции. Резко развернулся и, опираясь на стену, пошёл вниз по лестнице, увлекая за собой ошарашенного Руслана. Я не видел её лица, но чувствовал её взгляд спиной.

Дверь за нами захлопнулась. Щелчок замка прозвучал как точка.

Но я знал, что это была не точка. Это было многоточие.

В моём мире долг за жизнь – это не деньги, которые можно вернуть. Это клеймо. Это цепь. И я только что надел один её конец на себя, а второй молча вложил в её руку. И теперь, хочет она того или нет, мы связаны.

МАРГАРИТА

Щёлк.

Замок сработал как гильотина, отсекая их окончательно. Я прислонилась спиной к холодной двери, и меня, наконец, затрясло. Неконтролируемая, крупная дрожь сотрясала всё тело. Адреналин отпустил, и на меня разом навалилась вся тяжесть этой бесконечной ночи.

Я медленно сползла по двери на пол.

Его последние слова висели в воздухе. «Я твой должник».

Не «спасибо». Не «извините за беспокойство и испорченный диван». А это. Тяжёлое, как могильная плита. Властное. Обрекающее. В его устах это прозвучало не как признание благодарности, а как приговор. Как будто он не получил от меня помощь, а, наоборот, взял что-то, что теперь давало ему на меня права.

Из-под кресла бесшумной дымчатой тенью выплыл Маркиз. Он подошёл, ткнулся своей огромной башкой мне в колено и громко, требовательно мявкнул. Затем обошёл квартиру, брезгливо обнюхивая следы чужого присутствия, и вернулся ко мне. Запрыгнул на колени, свернулся тяжёлым, мурлыкающим клубком и уставился на меня своими немигающими жёлтыми глазами. Во взгляде его величества читался немой вопрос: «Ну и что это, позвольте узнать, было? И где мой завтрак?»