Болдинская осень 11-го «А» - стр. 7
– Это была съемная квартира, в которой Горький с семьей поселился в 1902 году, – продолжала между тем экскурсовод. – Он тогда уже являлся популярным писателем. Именно здесь Горький завершил работу над своей главной пьесой «На дне».
– И не успел написать «На небе», – хохотнул подошедший Пашка.
– Молодой человек…
– А чё, это я так – для симметрии: «На дне» – «На небе», вышло бы зачетно.
Ника Серова, если бы могла, испепелила Пашку взглядом. Он же, заметив презрение на ее лице, лишь ухмыльнулся. Она поправила на носу очки в тонкой оправе. У Ники был свой стиль. Крупные серебряные серьги, стильные очки, черный лак на ногтях. Ника старательно выстраивала свой образ, но увы – это ей не помогало завести друзей. Зато как староста вес она имела. Класс признавал в ней начальника. Начальника, которого принято слушаться, но не любить.
Присоединившийся Кирилл Посохов оценил шутку Пашки и тут же включил телефон, записывая видео:
– Всем привет! С вами Посох. Мы находимся на квартире крутого чела Макса Горького. Вопрос: почему он не сменил свой псевдоним на Миню Сладкого, когда свалил из страны и жил на Капри?
Экскурсовод поморщилась, но сделала вид, что не слышит эту ересь, и повела свою маленькую группу дальше. А Надежда Петровна подумала о том, что не все так безнадежно. Во всяком случае, Кирилл знает биографию Горького и знает, что тот жил на итальянском острове.
Маша Пеночкина зашла в гостиную, туда пускали, и протянула свой телефон Антону.
– Сфотографируешь?
– Конечно.
Она умела позировать и точно знала, какая сторона у нее рабочая.
– Вау! – прокомментировал оказавшийся рядом Макс Лебедкин. – Хороша Маша…
А Маша улыбалась в объектив, соблазняя Антона. Антон же серьезно и сосредоточенно щелкал первую красавицу класса. Рядом Соня не менее сосредоточенно щелкала самовар на большом столе. Соня училась в художественной школе и часто западала на такие старые вещи, которыми люди пользовались когда-то, а теперь эти вещи служат в основном музейным и театральным реквизитом.
Самовар был блестящим, стоял на подносе, фоном ему служила стена со светлыми зелеными обоями, а у стены стоял небольшой бюст Толстого.
Соня меняла ракурсы и сделала уже штук шесть кадров.
– Понравился самовар? – спросил Антон, когда закончил с портретами Маши и вернул ей телефон.
– Это отличная идея для натюрморта, – пробормотала Соня. – А у нас как раз сейчас домашнее задание – натюрморты. Подержи, – она сунула в руки Антона свою сумку, которая ей мешала.
– А меня вот интересует санитарное состояние домов того времени. Где здесь ванные? Где туалеты? Как люди в старину следили за гигиеной? – не унимался Пашка.
– Почитай в книжках, – язвительно ответила ему Ника Серова, – ты же буквы в первом классе изучал? Читать умеешь?
– Было дело…
На первом этаже во всю стену располагалась большая копия старинной фотографии – дореволюционная постановка пьесы «На дне» в МХТ. На ее фоне с идиотскими улыбками делали селфи Славик Митраков и Макс Лебедкин.
Надежда Петровна не знала, смеяться ей или плакать. Экскурсионный рассказ прошел для большей части класса мимо, но каждый в этом месте все же нашел что-то для себя любопытное.
А больше всех, наверное, Люда Чалых, которая мечтала стать актрисой и воспринимала Горького если не великим писателем, то знаменитым драматургом точно.