Болдинская осень 11-го «А» - стр. 8

Когда они вышли на улицу, кто-то предложил взять такси.

– Нет, – возразила Надежда Петровна, – до музея Пушкина тут недалеко, всего минут двадцать пешком, погода чудесная, так что прогуляемся.

А погода и правда стояла чудесная. Теплый, солнечный день, последние числа сентября. Около домов высокие старые деревья, еще пышные, уже пестрые, и под ногами – листья. В такую погоду грех брать такси, хотя стоило признать, что утром ребята с машинами разобрались быстрее, чем накануне на вокзале.

– Точно! – оживился Лебедкин. – Давайте погуляем, я бы даже сказал: «Прогуляем!»

– Боюсь, что прогулять не удастся, – разочаровала Надежда Петровна, – у нас с вами литературная поездка, а литература в Нижнем Новгороде окружает повсюду. Три главных литературных имени этого города: Горький, Пушкин и Добролюбов.

Про Добролюбова слушать явно никто не хотел, а вот маршрут до музея Пушкина в телефонах выстроили.

Вел отряд Пашка. Ученики разбились на пары и тройки, шли неторопливо, беседовали о чем-то своем до тех пор, пока Надежда Петровна не скомандовала вдруг:

– Стойте!

Ребята не сразу, но остановились.

– Видите на противоположной стороне дом?

Дом был старый, одноэтажный, он явно находился в аварийном состоянии. Желтые стены, темные деревянные наличники и большая мемориальная доска.

– В этом доме, – начала говорить Надежда Петровна, – в девятнадцатом веке родился писатель и краевед Павел Иванович Мельников, который вошел в нашу литературу под псевдонимом Мельников-Печерский. Слышали про такого?

Как оказалось, никто не слышал.

– А такие романы, как «В лесах», «На холмах», тоже не слышали?

Нет, не слышали.

– В девятнадцатом веке этим автором зачитывались, – продолжила свой рассказ Надежда Петровна, чувствуя себя представителем совершенно другого поколения и думая о том, что в глазах своих учеников она, наверное, выглядит мамонтом. – А Горький называл роман «На холмах» «славной поэмой России». Мельников-Печерский был знатоком Заволжья, в своих произведениях он подробно описывал быт старообрядцев. Про старообрядцев-то хоть слышали?

– Что-то слышали, – ответил Посохов, включил телефон и начал снимать дом.

Перед родовым гнездом Мельникова-Печерского росли деревья, так что вид был достаточно живописный. Маша Пеночкина не растерялась и на этот раз, решив привлечь к себе внимание. В роли фотографа выступил Слава Митраков, а другие ребята стояли рядом и глазели на главную красавицу класса. Маша точно знала, как себя преподнести. К сожалению, тот, для кого был устроен этот спектакль, не обратил на него никакого внимания. Антон и Соня, держась за руки, шли по тротуару дальше и о чем-то беседовали, а потом и вовсе завернули в открытую дверь то ли магазина, то ли кафе.

Зато Пашка не стушевался, на него чары Маши не действовали, он быстро стащил тонкую вязаную шапочку с головы Кирилла Посохова и встал посреди проезжей части со словами:

– Посмотрите, как прекрасна наша Мари! Не поскупитесь! Кто сколько может! И вы получите шанс сфотографироваться с этой красоткой! Все средства пойдут на поддержание ее неземной красоты!

Машины, увидев парня на дороге, резко затормозили, Маша закричала:

– Ты придурок, Савельев?

Она сразу закончила свое позирование. Быстро сориентировавшийся Посохов заснял весь этот перформанс на камеру и показал Пашке большой палец.