Близнецовые пламена - стр. 13

В пригород Салоник – Каламарью – мы прибыли около четырёх утра. Занимался рассвет, а вдалеке слышался ласковый шум моря. Боже, я не отдыхала несколько лет, и мне вдруг так захотелось окунуться в воды того потустороннего моря, что я готова была идти купаться в темноте.

Мы, естественно, не стали останавливаться в гостинице, ведь в Каламарьи у Эвклидиса был собственный дом. Он стоял на высоком утёсе, а внизу, у подножия скалы, неистово разбивались о камень волны, будто желая сокрушить непокорный берег.

Я всё никак не могла избавиться от привычки спать по ночам, поэтому, как только мы приехали, сразу же завалилась на боковую. Из распахнутых окон, колыша лёгкие белоснежные занавески, веял прохладный ветерок, приносивший с собой упоительный аромат Эгейского моря. Та ночь была безлунной.

Наутро я проснулась и первым делом начала осматривать дом Эвклидиса. Он мне очень понравился. В нём бы я хотела остаться навсегда. А что? Я нашла своё близнецовое пламя и могла больше не обременять себя поисками, а о мире Посмертия мне мог рассказывать сам Эвклидис, и я писала бы книжки с его слов. И зачем возвращаться? Больше всего на свете мне хотелось, чтобы кураторы тогда передумали.

– Вот ты где! – обнаружил меня друг. – Пойдём завтракать.

Он был одет в белоснежную свободную рубашку и чёрные брюки. Его чуть отросшие тёмные волосы, поначалу уложенные назад, нещадно растрепал ветер, свирепствовавший на вершине утёса, и Эвклидис поспешил скрыться в доме.

– Сегодня ветрено, – сказал он.

А я стояла на краю пропасти, смотря в необозримый морской простор вдали, и не могла надышаться этим упоительным воздухом.

– Я не хочу назад! – сказала я за завтраком. – Пожалуйста, позволь мне остаться с тобой! Уговори кураторов.

Со стороны, наверное, мои попытки выглядели как нытьё.

– Ананке, – серьёзно начал мой друг. – Ты же понимаешь, такова система. Ты не можешь отправиться в мир Посмертия раньше положенного срока. И никто, даже сами архангелы, не способны повлиять на твою судьбу.

– А если я… Если я что-то сделаю с собой? – выпалила я.

– Что? Не смей даже думать о таком! Впрочем, у тебя всё равно ничего не получится, если тебе суждено умереть ещё не скоро и своей смертью.

В тот момент я вспомнила свою неудавшуюся попытку суицида, и сердце снова пронзила боль. Ведь страшен всегда не только сам суицид как явление, а ещё те жуткие события, произошедшие в жизни самоубийцы, с которыми его психика оказалась неспособной справиться.

Психологически Эвклидис был сильнее меня. Его, наверное, подобные малодушные мысли никогда не посещали. А я… Я просто тряпка!

– За работой время пройдёт очень быстро, и мы снова будем вместе. Вот увидишь! – успокаивал он меня.

А я жевала казавшийся безвкусным тост с маслом и понимала, что после возвращения ничего в моей жизни уже не будет хорошо. Хотя бы потому, что я ЗНАЮ. Знаю о том, что лучший мир будет ожидать меня лишь после окончательной смерти физического тела.

Завтрак оставил какое-то гнетущее ощущение в моей половине души, но вскоре оно улетучилось, как только мы пошли на пляж искупаться.

Узкие мощёные улочки, спускавшиеся вниз, вели нас прямо к побережью. Нагромождения ухоженных, выбеленных домов с цветущими в каждом дворе деревьями создавали видимость обитаемости города, но, увы, по пути на пляж нам так никто и не встретился.