Благодатные земли - стр. 8
– Мне пора, – заторопилась Белла. – Я сказала Альберту и девочкам, что ненадолго.
Её мысли уже всецело занимала предстоящая ярмарка.
Дарина проводила взглядом светло-голубой край платья, упорхнувший за частокол спин, и сразу почувствовала свою спину, взмокшую под тяжестью рюкзака, который пузатым барином, крепко, до онемения вонзившись лямками в плечи, ехал на ней, своей рабыне. Вслед за тяжестью на плечах напомнила о себе тяжесть другого рода: проснулась и заворочалась в груди болезнь по Яромиру.
Дарина попыталась отыскать внутри ту лёгкость, что оставалась после встречи с Благовестниками. Эта чудодейственная лёгкость могла обезболить любую тяжесть. Но её уже не было. Вытекла сквозь дыру, проеденную червём.
«Вот умеют же люди просто идти и радоваться всему, что встречается им в пути! – с досадой укорила саму себя Дарина. – Почему я не умею? Может, это у меня врождённое? Может, мои родители знали, что со мной что-то не так, поэтому и избавились от меня?»
Она не помнила ни родителей, ни своего появления в общине. Наставница из детского обоза рассказывала, что её нашли на дороге в неумело сплетённом коробе, осипшую от долгого плача. На земле рядом с коробом было нацарапано имя: Дарина. Больше она ничего о себе не знала.
Глава 3. Ярмарка
– А что-нибудь про любовь у вас есть?
Две девчушки лет по четырнадцать, смущённо переглянувшись, остановились у беловиков, разложенных на тонком жёлто-коричневом покрывале.
Беловики – стопки сшитых между собой бумажных листов, исписанных аккуратными, одна к одной, буквами, местами украшенные рисунками – будто бы замерли, с робкой надеждой прислушиваясь к тому, что говорят о них люди.
Дарина замешкалась с ответом. Сказки про любовь у неё были, но не рано ли таким пигалицам узнавать о любви всю правду? Сейчас они ждут её, как волшебства, и даже не подозревают, что волшебство может обернуться кошмаром. Стоит ли портить им ожидание чуда?
– Есть, только с печальным концом, – сказала она наконец.
Обещание печального конца, как Дарина и предполагала, отпугнуло юных покупательниц. Им хотелось счастливого: чтобы всё закончилось непременно свадьбой и кучей детишек.
Слева от Дарины в стихийном торговом ряду расположилась Лия Кукольница с коллекцией тряпичных кукол и прочих игрушек. Внешне она удивительно походила на свои творения: на круглом лице крепился пуговкой маленький нос, а полное тело, казалось, было плотно набито ватой.
– Кто так торгует? – горячо пропыхтела Кукольница Дарине в ухо. – Тебя про конец спрашивали? Так ты ничего не продашь!
Место справа занял сухой и сутулый, словно колос, вышелушенный многолетними дорожными ветрами, Яков Ложкарь. На куске брезента перед гостями из встречной общины он выложил целую армию деревянных ложек: от большущих, с длинными черенками, предназначенных для помешивания еды в котлах, до игрушечных, размером с детский мизинец.
Ложки и куклы привлекали внимание покупателей гораздо больше, чем сказки. Их рассматривали, приценивались, чаще – просто из любопытства, реже – с намерением купить, ещё реже покупали, но всё же дело у соседей шло. Творениям Дарины доставались одни только мимолётные взгляды. Привыкшая к тому, что среди людей не так уж много любителей сказок, она спокойно лущила орехи, которыми ещё утром набила карманы, и ждала.