Бестиарий - стр. 25
Тимур и дружок сидели друг напротив друга за накрытым столом, на который бабушка продолжала приносить новые блюда.
– А когда другие гости придут? – спросила она, взглянув на настенные часы.
– Никогда.
– Почему? – изумилась бабушка. – Ты не приглашал, что ли?
– Нет.
– Вот ирод, прости Господи. А я тут два дня пластаюсь, готовлю, – запричитала бабушка. – Кто торт есть будет? У меня диабет, ты же знаешь. Столько денег потратила!
Тимур взял неоткрытую бутылку лимонада за горлышко и бросил её в самый центр стола, где красовался покупной торт с дебильными мультяшными героями. Брызги крема залепили блюда вокруг, превратив разноцветную праздничную еду в бело-розовое месиво. Дружку на макушку шлёпнулся кусок торта и медленно скатился по чёлке, оставляя белёсый след. Тимур смеялся, пока не остался один. Потом он слизал с бутылки крем и открыл её.
Он всегда был меткий и дерзкий. И чем он становился старше, тем чаще позволял себе быть таким. Впрочем, в школе старался держаться.
Настасья
Одноклассники, конечно, сразу отпадали. Мелкие во всех смыслах. И ростом (все – ниже Настасьи), и разумом. У них шутеры на уме, доты, может, кто-то в машинки тайком играет. И разговаривают, и ведут себя – как дети малые, вот только позавчера перестали за косу дёргать. Может, потому что косы теперь нет, усмехнулась Настасья. К густым чёрным кудрям, которые выглядели так, словно их часами укладывали в небрежную причёску, цеплялась только классная руководительница, мол, с распущенными волосами в школе нельзя. Полулысая тётка, зачёсывающая на облезлую макушку свои иллюзии. Но стоило ей повернуться спиной к классу, становилась видна довольно крупная лысина, съезжающая на затылок, будто кто-то провёл по голове ладонью, намазанной клеем, а потом резко дёрнул.
Любой из одноклассников, если не умрёт от страха, пойдёт с Настасьей, куда она захочет. Хоть разум детский, в штанах у большинства кое-что топорщится. Нет, не вариант. Противно.
Мальчишки из старших классов не очень-то и отличались от её ровесников. Только повыше ростом, с пробивающимися усами и бородами, а разумом – точно такие же. Настасья это знала, потому что за ней бегали парни из старшей школы. Да ну их! Не отвяжешься потом.
Кто ещё есть из мужского пола в ближайшем окружении? Учителя – фу, старые, страшные, да и как потом в школу ходить и на них смотреть? Ни на какие секции и кружки Настасья не была записана. Самые крутые (например, современные танцы) – платные. Попросить у матери деньги было немыслимо, кое-как, в обрез, давала на одежду, обувь, канцелярию. То, что требовало девичье сердце, приходилось добывать другими путями. Чаще всего, дарили. Настасья принимала дары с таким видом, что никто не посмел заикнуться об ответной услуге, какой бы она ни была. Все знали, что Настасья такая. Именно то, что она была такая – непохожая на всех, и привлекало к ней людей. Обоего пола.
Настасья выглядела старше своего возраста, у неё появились округлые женские формы, месячные шли с 12 лет. Росла стремительно. Сначала внезапно удлинялись ноги (это было заметно по школьной юбке, ползущей все выше от колен), походка становилась немного покачивающейся (амплитуда колебания груди увеличивалась), что сносило голову тем парням, которые ещё пытались её удержать на плечах. Потом подтягивалась верхняя часть туловища.