Белый шейх: путь мести - стр. 5
– Я должен! – Парень сказал непринужденно, глядя куда—то между родителями, в ту точку пространства, где висел портрет деда—фронтовика.
Тени вечера мягко ложились на старый дубовый буфет, где в рамке под стеклом пожелтевшая фотография деда – молодого лейтенанта с орденом Красной Звезды на гимнастёрке. Николай Петрович Белошеховский прошёл всю войну от Сталинграда до Праги. В сорок третьем под Харьковом его танк подбили, он горел в железе, но выжил – вытащили санитары, обгоревшего, с осколком в легком. Год в госпиталях, три операции – и снова на фронт. В мае сорок пятого встретил победу в пражском госпитале, где чешские медсёстры дарили раненым сирень и пели «Катюшу» с диковинным акцентом.
– Дед не прятался за броней, – Твёрдо произнёс Антон за ужином, глядя на фотографию. – А я что, хуже?
– Это другое время! – Георгий Николаевич швырнул салфетку на стол. – Тогда шла война за Родину, а сейчас…
– Интернациональный долг! – Перебил сын. – Ты же сам клятву офицера давал.
Ирина Матвеевна всхлипнула, прижала полотенце к лицу и выбежала из кухни.
Ужин был окончен. Алексей Иванович молча собрал посуду, шумно хлопая тарелками. Антон доел холодный ужин, крикнул в пустоту: «Спасибо, мам!» – и ушёл в комнату.
Перед сном Ирина Матвеевна шепотом сказала мужу:
– Георгий, завтра поговори с этим тренером… Шмелевским. Пусть объяснит, зачем он агитирует нашего мальчика на смерть!
На следующий день Георгий Николаевич пришёл в подвал дома, где располагалась секция единоборств. В углу, у груши, спиной к посетителю стоял Алексей Васильевич Шмелевский – коренастый, с короткой седеющей щетиной и спокойным, но цепким взглядом. Спортзал пах потом, резиной и духом соперничества, культивированного тренером. Алексей Васильевич почувствовал и вытирая шею полотенцем, обернулся к вошедшему Белошеховскому.
– Нам надо поговорить, – Белошеховский подошёл прямо к делу.
– Ждал вас.
– Надеюсь, понимаете зачем. – Гневно выпалил отец воспитанника.
– Догадываюсь, о чём. – Шмелевский кивнул и жестом отпустил ребят.
– Вы знаете, что Антон хочет в армию? – Белошеховский сердито смотрели на тренера.
– Знаю. – Бывший офицер был собран.
– И вас это не беспокоит?! – Вопрос посетителя прозвучал вызывающе.
– Беспокоит. Но не так, как вас.
– Он мог бы учиться! Получить офицерское звание без этого… Афганистана! – Назвал собственные предпочтения мужчина.
– Георгий Николаевич, я не агитировал Антона идти служить. – Тренер медленно выдохнул, потер ладонь шрамы на костяшках.
– Почему же не отговорили? – Потребовал ответа Белошеховский.
– Потому что это его выбор. – Тренер провёл ладонью по груше, оставляя на коже влажный след.
– В семьдесят третьем под Асуаном наш взвод попал в засаду. Бедуины стреляли со скал, как горные козлы – метко и без промаха. Выжили потому, что я вспомнил слова арабского старца: «Даже шакал знает – нельзя пить из одного ручья с тигром». Заставил ребят отступить по высохшему руслу.
– При чём здесь мой сын? – Не понял сравнительной параллели отец.
– В том—то и дело, Георгий Николаевич. – Шмелевский разминал плечо, где торчал синюшный осколочный шрам. – Ваш Антон не мальчик для битья. Он три года изучает арабский у Лозовского, знает наизусть суры про джихад и стихи Руми. Если уж суждено ему попасть туда – пусть будет не пушечным мясом, а человеком, который…