Белка в колесе - стр. 7
– Или виски? – бросает оценивающий взгляд на мой явно немодный сарафан.
Я замахала руками, как мельница на ветру: «монашка», что с меня взять.
Она пожала плечами, открыла потайную дверцу (ох уж эти вузовские сейфы!), а там – мини-холодильник. Достаёт тарелку с сырной нарезкой, причем явно не из студенческой столовой, театрально вздыхает:
– Ну, рассказывай, страдалица.
Я выложила историю про Диму, мечту о справедливости, наш семейный кошмар. Вероника слушала, жуя камамбер.
– Проблема, – констатировала она. – Ты ж у нас… монашка. Без Буратин? – намекнула она деликатно. Я молча кивнула: богатство – не наш удел.
Она задумалась, покрутив массивный браслет, потом решительно набрала короткий номер:
– Катя, привет! Это насчёт того… да, с юрфака. Наш козёл завтра будет? Ага… – Она прикрыла трубку: – Вариант есть, но…
Вероника окинула меня взглядом стилиста перед показом.
– Выглядишь… терпимо, но это… – Она ткнула пальцем в мой сарафан. – В топку. Надо что-то… светское. Неброское, но дорогое. Чувствуешь грань? И… – Она назвала марку виски, от которой у меня слегка дернулся глаз. – И конфеты: не «Алёнку», а что-то приличное. В скромном пакете. Шик подозрителен. Потянешь?
Я мысленно пересчитала скромные сбережения, отложенные от переводов Пьера (да хранит его французская щедрость!).
– Потяну, – выдохнула я, чувствуя, как кошелёк агонизирует.
– Умница, – ухмыльнулась Вероника. – Но предупреждаю: советская гарантия была только в «Страховании жизни», и то сомнительная. Сейчас – фифти-фифти. Шанс пролететь – процентов тридцать. И второе… – Её взгляд стал серьёзным. – Он не насильник, слава Богу, но руки… шаловливые, очень. Полапает – это сто пудов. Выдержишь полчаса его «рукопожатий»?
– Выдержу, – скрипя зубами пообещала я.
– Бюстгальтер не надевай: грудь лапать удобнее. И… – Она сделала многозначительную паузу. – Если ляжешь, шансы взлетают до 99%. Но это уже на твоё усмотрение. Я только посредник.
На следующий день в обновке из секонд-хенда (выглядевшей подозрительно дорого), с пакетом, где мирно уживались элитный виски и конфеты «как у министра», я явилась к Веронике. Та, не глядя на пакет (видимо, чуяла содержимое ноздрями), набрала номер:
– Пётр Николаевич, солнышко! У меня тут одна деликатная просьбочка… Да-да, выручи, родной! Человек проверенный, отец её помогал моему… Ага! Спасибо огромное! Мы сейчас!
Глава 1.5. Предоплата за пятерки
Спустились на этаж юрфака. Кабинет солидный. Вероника постучала с придыханием:
– Это я-я…
Дверь распахнул сам Пётр Николаевич: мужчина солидный, в годах, с животиком и лоснящейся лысиной. Улыбка как у кота, увидевшего сметану.
– Вероника Игоревна! Заходите, заходите! – Голос маслянистый.
Мы вошли. Он ловко прикрыл дверь. Вероника, пускающая в ход все чары, произнесла:
– Пётр Николаевич, это моя очень-очень хорошая знакомая… Её отец, знаете… при отце моём… Вы уж помогите! Ну, я вас не буду отвлекать… – И, как фея, испарилась.
Щелчок замка, барашек повёрнут. Он молча протянул руку к пакету, я развернула – показала трофеи. Он брезгливо сморщил нос (видимо, ожидал ещё дороже), сунул пакет в шкаф. Потом удостоил оценивающим взглядом с головы до ног. Задержался на груди. Указал на кожаный диван, сказав:
– Присаживайтесь.
Подкатил журнальный столик так, что я оказалась в ловушке. Достал из того же шкафа бутылку коньяка (категорией на пару порядков ниже моей!), коробку «Третьяковских» конфет, причем уже открытую, и два бокала. Налил щедро.