Белка в колесе - стр. 5
2. Подработки: репетиторство (все предметы, включая ботанику, которую сама ненавидела), переводы (срочные, сложные), разовые выезды переводчицей (благо, новорусский бизнес остро нуждался в тех, кто мог объяснить заморскому гостю, где тут сортир и сколько стоит нефть; да и оплата часто производилась едой – остатками от банкета).
3. Бонусный уровень: поиск еды и оплата счетов, напоминавших финансовые сводки с фронта.
Единственным лучом света была бывшая свекровь Евдокия Семеновна. Наши отношения – редкий экземпляр дружбы бывших родственников. Она меня чаще защищала в ссорах с её же сыном Валерием (моим экс-мужем), а Женьку просто обожала. Мы даже пережили с ней тесный, но душевный период жизни в её «однушке», пока продавали-покупали наши квадратные метры.
Мысль подать на Валерия алименты витала в воздухе, но Евдокия Семеновна, как мудрый оракул, отсоветовала:
– Дорогая, зарплата у него – слёзы. Да он и так алименты платит… двум другим бывшим. Да, – вздохнула она, – после тебя он умудрился дважды жениться. Там ещё сынишка и дочь есть. Ты просто ещё один суд к коллекции добавишь.
Фраза «ещё один суд» добила наповал. С нашим «правосудием» я уже была на короткой ноге. Спасибо.
Глава 1.4. Цена гордости: котлеты судьбы и «золотой» привет из прошлого
И вот, о чудо: меня позвали переводить на какую-то важную трёхдневную тусовку! Платили, прямо скажем, не щедро, но… обещали компенсировать продуктами! Апофеозом гостеприимства стал в первый день банкет в ресторане: нам, переводчицам, любезно пообещали отдать неизрасходованные порции и часть продуктов. Цивилизация, а? Чтобы не тащить драгоценные объедки через весь город одной, я велела Диме подойти за мной.
И тут… оно… он… Пьер. Прошло семнадцать лет, а он будто сошёл с обложки старого журнала: всё такой же подтянутый, спортивный, с шикарной шапкой каштановых волос. И аура… та самая, от которой когда-то кружилась голова. Он почувствовал мой взгляд и обернулся. В глазах мелькнуло: «Батюшки, это же…» Он сделал шаг ко мне, но был перехвачен каким-то важным чиновником. Началось заседание.
В ресторане он всё же подошёл. Разговор – светская болтовня: жизнь, погода, успехи. Он ловко закинул удочку: «Замужем?» Я отрицательно мотнула головой. И тут же, словно по сигналу, на него набросилась юная переводчица – видимо, в рамках культурной программы. Я дипломатично ретировалась переводить другим.
Когда же вышла, обвешанная пакетами с заветными котлетами и салатиками (ужин Женьке и Димке обеспечен, да, пожалуй, не на один день), Пьер снова материализовался. Завязался разговор, и тут же подоспел Дима. Вежливо встал в сторонке, ждёт. Пьер, видимо раздражённый помехой (кто посмел прервать его ностальгию?), резко обернулся, уже раскрыв рот для какого-то колкого замечания… и замер, буквально остолбенел.
Потом медленно повернулся ко мне, лицо – маска изумления:
– Это… твой сын?
Димка был его копией.
– Да, – кивнула я. – И он неплохо говорит по-французски, – добавила тихо, больше для себя. – Прости, нам надо идти.
На следующий день я шла на работу с чувством лёгкого подвоха. Но… деньги! Пусть небольшие, но реальные. Да и тянуло туда магнитом абсурда.
Едва переступила порог – Пьер уже передо мной. Вопрос висел в воздухе, как гильотина:
– Это мой сын?