Баавгай Чоно. Медведь с волчьим сердцем - стр. 9
Уснул, и приснились монголы в волчьих шкурах. Нападали со всех сторон – он пытался отбиваться, но их собралось слишком много. Вокруг Мишки – острые волчьи клыки и горящие красные глаза. Когда укусили в плечо, вздрогнул и проснулся.
Стояла глубокая ночь, было тихо, лишь где-то лаял пёс да слышался отдалённый волчий вой. Сквозь круглую дыру в потолке шатра светила бледная луна. Словно подглядывала, вызнавая, умер Баавгай или ещё нет. «Не дождёшься», – подумал он.
Старуха сидела рядом на корточках и снова накладывала своё снадобье на рану. Горела лучина, слабо освещая дырявый шатёр. Баавгай повернул шею и увидел глаза толмача. Тот, не мигая, смотрел на него. Взгляд был завораживающим, Баавгай не мог отвести глаз. Он понял, что толмач умер. И собственная судьба стала ясной – тоже умрёт. Печальное и угрюмое лицо старой шаманки подтверждало опасения, не верила, что раненый выживет.
Баавгай отвернулся и прислушался к своему телу. Оно горело так, будто внутри разожгли кузнечную печь. Пот ручьями стекал со лба и капал на травяной пол, тело била мелкая дрожь. Никогда ещё не было так худо, смерть уже близко. Только было бы от чего умирать, от укуса зверя? Кто только ни кусал, но такое происходило впервые. И, вероятно, в последний раз.
– Плохо, – только и сказала старуха. – Смерть тебя забирает. Хочешь жить?
Баавгай кивнул, не в силах произнести ни слова. Но даже это движение вызвало в голове сильную боль, а перед глазами залетали светящиеся мошки.
– Я могу дать тебе жизнь волка, – прохрипела шаманка. – Ты должен решить сам, хочешь ты жить волком или нет.
– Жить, – еле слышно прошептал Баавгай, выталкивая слово изо рта сухим и горячим языком.
Старуха подняла лицо, и на её морщинистых щеках заблестел лунный свет.
– Это будет тяжело, – сказала она. – Ты станешь другим. Будешь злым. И если не победишь в себе волка, то пропадёшь. Будешь жить, но уже не ты.
– Жить, – повторил Баавгай.
– Жить… – тихо прошептала старуха. – Все хотят жить. Но не каждый может победить волка в своей груди. Если не сможешь – лучше умри сейчас. Потом умирать будет поздно.
– Жить…
– Значит – жить. Это твоё право и твоя судьба.
Старуха вышла из шатра, и Баавгай подумал, что больше её не увидит. Глаза снова стали закрываться, сон незаметно овладевал им. Или это смерть подошла. Остатками воли поднял веки – шаманка уже сидела рядом. Глаза её были живые, молодые, хотя на вид бабушке очень много лет.
Приподняла одной рукой его голову, подложив ладонь под затылок, и поднесла ко рту чашу.
– Пей. Это волчья кровь. Быть тебе волком. Смерть отступит.
В рот полилась липкая кровь. Стекала по подбородку, он давился, но пил, не понимая, зачем человеку нужна волчья кровь. Густая, солоноватая на вкус, Баавгай глотал её через силу.
– Пей, – приговаривала старуха. – Пей. Теперь ты будешь не Баавгай. Теперь ты станешь Баавгай Чоно. И если Чоно победит, то Баавгай уйдёт в мир теней, останется лишь Чоно. Если не будешь бороться, то тьма поглотит твой разум. Пей, теперь в тебе кровь волка. Не дай ей победить, и будешь жить, как человек.
Отложив пустую чашу, осторожно опустила голову Баавгая и отёрла ладонью кровь с его подбородка. И запела на незнакомом языке молитву древним богам. Голос стал молодым и звонким, глаза заблестели, а дряблая кожа разгладилась, и Баавгаю показалось, что рядом сидит не старуха, а молодая и красивая женщина. Глаза сверкали, белые и ровные зубы светились в тусклом свете лучины. Взмахивала руками, и с пальцев слетали цветные искры, как с угасающего костра, если потыкать палкой, чтобы разозлить огонь.