Баавгай Чоно. Медведь с волчьим сердцем - стр. 3

Однажды Николо Поло пришёл к Баавгаю и сообщил, что скоро с братом уедут. Баавгай лишь покачал головой – нравились два эти иноземца, обладали совсем другим нравом, не то что воители-монголы. И не страшились путешествий, не боялись забредать в разные уголки мира, где могла поджидать опасность. Не были воинами, но за себя могли постоять, не применяя оружия, одним лишь словом. Таких людей Баавгай раньше не видывал.

Николо уже сносно говорил на языке местных жителей и обходился без толмача.

– Нам будет нужен верный человек, который мог бы нас сопровождать, – сказал Николо.

– Советую поспрашивать в постоялом дворе, – ответил Баавгай. – Там много народу, всегда найдётся кто-то, кто согласится путешествовать с вами за хорошую плату.

Венецианец покачал головой, и шапка, похожая на мешок, затряслась.

– Я не привык доверять первому встречному. А тебя я знаю уже целый год. Мы немало разговоров вели, ты знаешь нас, а мы знаем тебя. Ты хороший кузнец и твоё ремесло может пригодиться в пути. Ты сильный, настоящий медведь, ты защитишь нас от разбойников, когда наши слова будут бессильны.

– У меня кузня. Как я могу её бросить? – сказал Баавгай.

– Здесь не твой дом, – настаивал Николо. – Ты здесь чужой. Поедем с нами. Мы хорошо заплатим. Ты увидишь новые земли, а потом вернёшься туда, где жил раньше, женишься и будешь рассказывать детям о своих приключениях.

Мишкины глаза потемнели.

– Ох… не хочу я приключений, Николо. У меня их было слишком много, чтобы мечтать о них.

– В пути мы научим тебя новому ремеслу, – продолжал уговаривать купец. – Ты способный парень, будешь помощником торговцев. Чего тебе здесь делать?

Слова купца задели Мишку за живое, разбередили уснувшее за годы сердце.

– Красиво говоришь… я должен подумать.

– Подумай. Через несколько дней мы выезжаем. А вернуться сюда и до конца жизни провести время у кузнечных мехов ты всегда успеешь.

Николо ушёл, а Баавгай задумался. Крепко задумался Мишка. Предложение венецианца увлекло. Десять лет прожил здесь, поначалу в качестве раба, потом вольным ремесленником. Перестал быть русичем, а монголом так и не стал, хоть и носил монгольское имя. Ничего здесь не держит.

Ночь провёл без сна, думая о словах Николо и под утро решился. Да, отправится с ними в это путешествие, куда бы ни пришлось поехать.

Утром сообщил Ивану и Беляне о своём решении.

– Остаётесь вы здесь за меня. Кузня отныне твоя, Ваня. Продолжай дело. Может быть, я вернусь, но не знаю когда. И не знаю, вернусь ли.

Беляна заплакала, обняла, уткнувшись головой в Мишкину рыжую бороду.

– Чего же с нами без тебя будет? Как мы выдюжим?

– Хуже того, что с нами случилось, уже не будет, – ответил Мишка. – Всё будет хорошо.

Баавгай начал собирать вещи в дорогу, и понял, что ничем так и не обзавёлся. Всё вкладывал в кузню, в помощь для пленных сородичей. Так и решил ехать с венецианскими купцами налегке, прицепив только к поясу свой нож в кожаных ножнах.

Через четыре дня переправились на другой берег Итиля и выехали на Юг вместе с несколькими нукерами Берке, отправленными сопровождать до Укека.

Коня у Баавгая не было, венецианцы купили ему лошадь. Неслыханная щедрость, но, наверное, купцы настолько богаты, что могли не только оплатить услуги сопровождающего, но и снабдить всем необходимым.