Айбала. История повитухи - стр. 13
– Вай, отходит! – испуганно вскрикнула Сабира.
Айбала знала, что Фазилат не умирает, это подействовали ладони, но не знала, надолго ли.
– Быстрее, мама, – сказала она.
Шуше удивленно взглянула на дочь, поняла и кивнула. Был момент, когда она, растерянная и напуганная возможной (и даже более чем вероятной) смертью роженицы и ребенка, позволила отчаянию взять верх, но совладала с собой и принялась отдавать распоряжения Айбале и Сабире.
Сабира прижала плечи невестки к нарам, навалившись на нее всем своим немаленьким весом и зафиксировав так, что та не могла пошевелиться. Айбала нащупала головку ребенка и ждала сигнала матери. В промежутке между схватками Шуше развернула ножки в сторону родового канала, действуя синхронно с Айбалой, и ребенок переместился из диагонального положения в вертикальное.
Со лба Шуше катился пот, лицо проре́зали глубокие морщины, оно посерело от напряжения. Критический момент миновал, роды вошли в финальную стадию. Но схватки неожиданно прекратились. Фазилат, лежа на спине, не могла вытолкнуть ребенка. Шуше не хотела сама вытаскивать младенца, чтобы не травмировать его, и надеялась, что природа сделает свое дело. Она была сторонницей минимального вторжения в родовой процесс – это снижало риск возникновения родовых травм – и вмешивалась, только когда понимала, что времени больше нет. Одно дело – повернуть младенца в утробе, и совсем другое – вытащить его за ножки, когда матка не может протолкнуть к выходу самую крупную часть тела – голову.
– Вставай! – велела Шуше. – Подними ее, Сабира.
Фазилат, стеная, поднялась с нар, поддерживаемая свекровью. Она обвела комнату мутным взглядом и остановила его на Айбале, но вряд ли ее узнала.
– Иди к веревке.
– Не могу ходить, сил не осталось… Лучше я обратно лягу.
– Иди, сказала! – прикрикнула Шуше. – Вот как ты, Самира, невесток своих воспитываешь? Это зачем она мне через слово возражает? Это она и тебе так возражает? Или, может, мужу своему так возражает? Поговори с ней, хорошенько поговори, или не приду сюда больше, поняла, да?
– Поняла, Шуше, поняла. – Сабира подтолкнула Фазилат в центр комнаты, сунула ей в руки свисавшую с потолка веревку и шлепнула ниже спины. – Давай ходи, или, клянусь Аллахом, скажу Агабеку, чтобы разводился с тобой!
Тяжело повиснув на веревке, Фазилат принялась ходить по комнате кругами, широко расставив ноги. Это должно было приблизить потуги. Сабира, пристыженная позорным поведением невестки, отошла в дальний угол и наблюдала оттуда.
Дверь приоткрылась, явив любопытное лицо Малики, но Сабира злобно цыкнула на дочь, и та мгновенно исчезла.
– Мешает мне там, – внезапно пожаловалась Фазилат.
– Стой! – велела Шуше и заглянула ей между ног. – Иди ложись обратно.
Фазилат с видимым облегчением вернулась на нары. Но Шуше и тут не оставила ее в покое.
– Тужься давай. Тужься сильнее, кому говорю! Дай уже ребенку выйти, что ты мучаешь его? Думаешь, он потом тебе спасибо скажет, если вообще говорить после такого сможет?
Фазилат запыхтела и напряглась, из последних сил пытаясь вытолкнуть ребенка.
– Вай, молодец, – похвалила Шуше. – Смотри, Айбала, ножка показалась.
Айбала увидела сначала пяточку, а потом всю ступню: крохотную, сморщенную, красную. Раньше ей уже приходилось видеть, как ребенок выходит ножками. Она знала, что Фазилат должна как следует постараться, чтобы родить головку. Но сил у Фазилат не осталось. Ребенок мог задохнуться без воздуха. Поэтому Шуше, попутно объясняя Айбале каждое действие, сама извлекла ребенка, опутанного пуповиной, синюшного и вялого, словно тряпичная кукла.