Айбала. История повитухи - стр. 15

– Дай мне ее, Айбала. Дай скорее.

Айбала молча положила девочку ей на грудь. Увидев светлые волосы и васильковые глаза, женщины застыли в недоумении. Первой опомнилась Сабира. Но она сказала совсем не то, чего боялась Айбала. Хлопнув себя по ляжкам, она рассмеялась:

– Вай, наконец и у нас такая!

Шуше и Фазилат удивленно уставились на нее.

– Да ведь в роду Мяршоевых один раз в пятьдесят лет такие дети рождаются. Ты разве не помнишь, Шуше? Таибат, свекровь моя покойная, рассказывала, что после Айдамира родила мальчика голубоглазого и светловолосого, только он совсем маленьким помер. А у свекра, отца Айдамира, сестра была такая же. Говорят, у них это к древнему роду восходит, уже много столетий. И вот теперь в нашей семье такая красавица! Слышишь, Фазилат? От женихов отбоя не будет, придется ей никаб купить, чтобы лицо и волосы прятать.

Успокоенная и довольная Фазилат счастливо рассмеялась. Спустив с плеча рубаху, привычным движением пристроила дочку к налившейся молоком груди и сунула в крошечный ротик набухший сосок. Девочка вяло зачмокала, прикрыв удивительные васильковые глаза.

– Назовите ее Сарыкиз[13],– предложила Шуше.

– Красивое имя, – Фазилат улыбнулась. – Спасибо, Шуше Наврузовна.

– Спасибо! – передразнила Шуше, посуровев лицом. – Как ты вела себя сегодня, позор какой! Ладно, корми ребенка, потом тебе все скажу. Ты каши ей наварила, Сабира?

– Так сразу, как прихватило ее, вот такой котелок на плиту поставила! – Сабира показала руками. – Отличная каша получилась, из кукурузной муки, с медом и маслом.

– Я бы тоже от мисочки-то не отказалась, – задумчиво проговорила Шуше.

– Идем скорей на кухню! – засуетилась Сабира. – И ты иди, Айбала. Каши на всех хватит.

– Спасибо, я не голодная. Лучше Фазилат принесу поесть.

– Да что ты, как можно! – Сабира замахала руками. – Я сама принесу, а ты отдыхай, не хочешь есть – так чаю попей, я вкусный заварила, с чабрецом и мятой.

Айбала посмотрела на Фазилат, прижимавшую к себе дочку. Она помнила силу, которая отбросила ее от нар в тот момент, когда она пыталась облегчить роженице боль. Такое случилось впервые и совсем ей не понравилось.

– Пойдем, Айбала, – позвала от двери Шуше. – Пусть они отдыхают.

Айбала вышла из родильной комнаты и еще немного постояла у двери. Когда Фазилат тихонько запела, баюкая девочку, она пошла на кухню.

Сабира размешивала в кастрюле густую кашу, вкусно пахнущую сливочным маслом и медом; это была еда Фазилат на ближайшие три дня. Еще ей полагался наваристый куриный бульон, чтобы восстановились силы и пришло молоко.

Шуше надела пальто и вышла в сени, держа в руках какой-то сверток.

– Куда это она? – спросила Айбала.

– Послед пошла зарывать. Я ей место за домом показала, где не ходит никто.

– Разве это повитуха должна делать?

Сабира рассмеялась:

– Вай, Айбала, ты вроде давно с матерью ходишь, а важных вещей не знаешь. Кто ж еще должен кроме повитухи? Иди, я чаю тебе налила.

Айбала села за стол и приняла от Сабиры щербатый стакан, почти нестерпимо нагревшийся от горячего чая. Сам чай был крепкий, сладкий, пахучий. Она подождала, пока немножко остынет, и принялась пить осторожными глотками.

Несмотря на глубокую ночь (ходики на стене показывали половину четвертого), спать ей не хотелось. Айбала ощущала внутри странную пустоту, хотя обычно после благополучных родов испытывала радостный подъем, словно это она сама произвела на свет дитя. Но сегодня Айбала впервые соприкоснулась с чем-то темным, страшным, ей неподвластным. Фазилат находилась на волосок от смерти, и, если бы не опыт и хладнокровие Шуше, сейчас она была бы уже на пути в рай