Армейские рассказы - стр. 33
– Военный! Ты ох*ел? Тебя вся рота должна ждать? – больше удивлённо, чем разозлившись спрашивает Лорченко
– Шнурок парваўся, таварыщ старшы сяржант, – не поворачиваясь к сержанту отвечает Подаченко, нелепо улыбаясь.
– Ты что, дебил? – лицо сержанта уже не доброе, и не весёлое, – улыбку убрал!
Подаченко моментально становится серьёзным.
– Наверное, виноват, исправлюсь?! – орёт Лорченко.
– Виноват, исправлюсь! – бодро кричит Подаченко.
– Рот-т-та! – Лорченко отходит от провинившегося, и становится видно, что настроение у него уже испорчено, – в колонну по трое становись! На приём пищи шаго-о-о-м арш!
Двигаемся к столовой. Сержант, закинув руки за спину, энергично перемещается взад и вперёд вдоль строя и внимательно следит за движением ног подопечных.
– Р-и-и-з, Р-и-и-з, Р-и-и-з, два, тррри, – сквозь зубы командует он, – Р-и-и-з, Р-и-и-з, Р-и-и-з, два, тррри. Велигаев! Ногу подбери! – сержант резко сближается со строем и сильно бьёт мыском берца по косточке солдату.
– Ай, блин, Лор, больно! – Велигаев на ходу трет ушибленную ногу.
Становится понятно, что дедовщина в роте все-таки не очень-то и отсутствует.
В столовой выстраиваемся в очередь согласно сроку службы. Дедушки первые усаживаются за столы с подносами. У кого-то три стакана сока, вместо одного чая, хотя сок нам дают только в обед, кто-то и вовсе не притрагивается к еде. Многие из них уже отужинали в чипке – единственном на территории части киоске, выполняющем функцию магазина, ресторана и клуба сплетен.
Мы берём еду последние. Пока стоим в очереди, к нам подходит сержант среднего призыва Демченко.
– Сразу ешьте мясное, – в полголоса говорит он. Мы, не понимая, переглядываемся и передаем информацию по цепочке.
– Рота-а-а! – старший сержант Лорченко, хищно улыбаясь, встаёт из-за стола, как только последний из нас за него садится, – окончить приём пищи!
Слова Демченко становятся предельно понятными, я хватаю котлету и за два укуса проглатываю большие куски, запиваю горячим чаем. Нëбо ошпаривает и я хватаю ртом воздух. Поднимаемся с мест и с почти нетронутой на подносах едой идём к окну приёма посуды. Кто-то пытается поесть немного на ходу.
– Строимся на выходе из столовой, – говорит Лорченко, допивая из стакана жёлтый мутный сок, и мы бодро идём на выход.
– Зашибись, поели, – тихо говорит Семуткин, пока мы суетливо строимся перед входом.
– Из-за Подаченко, по ходу, – отвечаю я.
– Да, Пан накосячил, – кисло улыбается Семуткин и подстраивает носки берцев под общую линию.
– Я котлету успел проглотить, – хвастаю я вполголоса.
– Я тоже заточил, – хмыкает он.
Тем временем рота построена и Лорченко даëт команду на марш. Колонна медленно ползёт между выкрашенными до снежной белизны бордюрами, пробираясь к казарме.
– Лор, может погуляем сразу? – раздаётся из середины строя. Сержант задумчиво морщится и поднимает взгляд на порыжевшее солнце, подкатившееся к верхушкам сосен и бросившее на плац холодные плети длинных тополиных теней.
– Рота! – командует он, – левое плечо вперёд!
Колонна сворачивает с дорожки и вываливается на плац. Вечерняя прогулка – ежедневный обязательный ритуал, и, если не гоняют строевым по плацу, весьма даже приятная.
– Песню давай! – лениво тянет Лорченко и, оглянувшись по сторонам, достаёт из кармана сигарету.