Архив изъятых голосов - стр. 21

«Мы ищем того, кто вспомнит небо без купола».

Слова, подобно водорослям, качнувшимся в обратном течении, дрогнули, чуть исказились и исчезли, будто никогда и не существовали. Он почувствовал, как в голове разливается лёгкое головокружение, точно граница восприятия сдвинулась, и реальность, обретая зыбкость, начала отливать ртутью. Шкатулка, казалось, не просто вибрировала, она перестраивала саму ткань пространства вокруг него.

– Это не просто контейнер, – прошептала Тень, появившись вблизи его уха с дрожащей, почти благоговейной интонацией. – Это портал. Каждая её мелодия – это петля, вплетённая в ткань мира. И если ты готов падать – открывай.

Он на мгновение закрыл глаза, вбирая это предложение всем телом, а затем медленно покачал головой.

– Не здесь, – ответил он спокойно, но твёрдо. – Здесь слишком тесно… даже для падения.

Он продолжал двигаться по коридору, пока не оказался в тупике, где на поверхности старого вентиляторного люка до сих пор сохранялось выцветшее клеймо Контрольного Бюро Чувств – института, действовавшего ещё в эпоху Первой Реформы. Не раздумывая, он ударил по проржавевшей крышке, и металл, поддавшись времени и слабости конструкции, с лёгким хрустом поддался: в тот же миг сквозняк, хлынувший изнутри, втянул его в полумрак помещения, оказавшегося антикварным распределительным узлом, некогда снабжавшим энергией почти половину центрального сектора города.

Потолок в этом зале был усеян тяжёлыми медными наростами, напоминавшими сталактиты, достигшие зрелости, в то время как пол усеивали изломанные и обугленные корпуса высоковольтных коммутаторов, торчащих вверх, будто обрубленные и омертвевшие пальцы. В одном из углов его внимание привлекло едва заметное мигание – это отблеск исходил от никелированного торца терминала старого типа, чья панель давно погасла, но, как ни странно, внутренняя система питания – редчайшая находка в таком состоянии продолжала судорожно сжиматься в остаточных электроимпульсах.

Он осторожно прислонил шкатулку к корпусу терминала, и в ту же секунду устройство отозвалось резким писком, будто узнавая знакомую частоту, словно откликалось на возвращение утраченного сигнала. На дисплее, вспыхнувшем на фоне ряби и сбоев, один за другим пробежали строки кода – сначала обозначение «Σ-Синтакс*E7-утечка-ключ», а затем, будто вывалившись из недр машины, появился сухой, формализованный текст:

Городовая Передача №1 (служебная):

Неопознанное выражение выявлено.

Эмо-данные свидетелей нестандартны.

Фаза контроля: Стиратель-I.

Экран мигнул, изображение дрогнуло, и следом, сменив стерильный машинный язык, на экране появились строки совсем иного свойства, они не были распечатанными командами, несли дыхание и интонацию, будто сами слова дышали, пульсировали:

ты ещё помнишь до-голос?

до того, как язык стал кандалами?

там, за фильтром синтетических звёзд,

вращается луна –

её свет не одобряют,

но он всё-таки свет.

Он, не в силах сдержать внутренний отклик, выдохнул хриплым шёпотом:

– Чёрт… значит, я не один пишу.

Его пальцы, подчиняясь импульсу, автоматически скользнули по клавишам, оставляя за собой дрожащие, спонтанные символы, превращающиеся в вопрос:

кто ты?

Ответ пришёл почти мгновенно, будто не ожидал иного:

тот же, кто и ты. но я – уже вчера.

СЛЕДУЙ ЗА ШЁПОТОМ. ПОВЕРХНОСТЬ – НЕ ЗВУК.