Антонимы любви - стр. 23

Мы садимся в машину, и я листаю фотографии, выбираю, которую выложить. С Марком или без? В голове проносится мысль-молния: «Антон Вицин это увидит», – но я отмахиваюсь от неё, как от назойливой мухи. Увидит и увидит. А ещё триста других моих подписчиков. Но почему-то именно его имя всплывает в памяти.

Мама присылает какую-то ссылку в мессенджере со словами: «Надо срочно брать». Я перехожу по ней, и мне открывается чье-то объявление о продаже большого зеркала в металлической рамке. Закатываю глаза. Эта женщина не угомонится. В следующий раз ей на курсах расскажут, как крупные бренды помогают детям в Африке, она тоже туда полезет? Хотя ладно, зеркало за полторы тысячи не такая уж плохая затея.

Приходит новое сообщение: «Марк же на машине, может, вы заедете?». Дальше следует миллион жалостливых смайликов.

– У тебя есть планы на ближайшее время? – осторожно интересуюсь я.

– Куда-то ещё хочешь?

Я называю ему адрес с объявления и объясняю, в чем дело. Марк хмурится. Он цепляется за руль так, будто едет по треку на Формуле-1. А затем, недолго поразмыслив, спокойно произносит:

– Это же частный сектор? – Марк потирает лоб. – Там дорога такая раздолбанная. Поцарапаю днище, отец мне голову оторвет. Может, лучше доставку закажем?

Внутри меня закипает злость. Конечно, куда такому франту в дорогом пальто ехать зеркала таскать. Хочется сказать, что, вообще-то, внедорожники и созданы для того, чтобы ездить по пересечённой местности, а не красоваться на идеальном асфальте. Но я сдерживаюсь и, стискивая зубы, бурчу:

– Его по-любому надо будет ещё посмотреть. Вдруг битое.

– Это точно. У вас с битыми стеклами токсичные отношения.

Его слова больно бьют по самолюбию. У нас с матерью из-за этой долбанной витрины чуть инфаркт не случился, разве это повод для насмешек? Я чувствую, как внутри всё сжимается от обиды. Молча отворачиваюсь к окну, делая вид, что любуюсь пейзажем.

Иногда мне кажется, что наши отношения ограничиваются тем, что я исполняю для него роль трофея, «самой красивой первокурсницы», которую он заполучил. И как только я хочу выйти за эти рамки, он меня останавливает. Трофеи не просят таскать зеркала, они просто красуются на стене. Ими гордятся, восхищаются, любуются. И больше ничего. Но поднимать эту тему сейчас мне не хочется: я всегда выхожу проигравшей в наших словесных перепалках.

Зайдя в подъезд, я останавливаюсь возле лифта и медлю нажимать кнопку. Достаю телефон, набираю дрожащими пальцами: «Привет», и, кажется, целую вечность пялюсь на пустой диалог. Отправить или нет? Если не попробовать, тогда точно придется рассказывать маме о том, как мой бойфренд придумал глупую отговорку, чтобы лишний раз не напрягаться. Переломится ещё. Черт. А если рискнуть… может, даже получится уговорить взять оплату уроками английского.

Отправить?

Отправить?

Отправить?

Отправить?

Отправить.

– Вчера обзывала меня маньяком, а сегодня сама зовешь в какую-то глушь, где нет ни одной камеры?

Антон крутит в руке мой телефон с открытым на нём навигатором, а затем бросает любопытный взгляд: на мне по-прежнему голливудская укладка, макияж и бежевый тренч. Самый подходящий образ, чтобы ехать в сомнительный район на окраине города. Но заходить домой переодеваться я не захотела и всё это время проторчала в подъезде, прислонившись к холодной стене и вдыхая запах сырости, пока ждала его.