Анна Павлова и священный рубин - стр. 8
Глава 1
Москва. 1937 г.
– Дуся! Мне страшно нужны деньги! – влетая в кабинет мужа, промурлыкала Ирина. – Сто рублей!
– Ирина, ты с ума сошла? Опять денег? Ты понимаешь, что я советский служащий, а не американский миллионер? – отрываясь от бумаг, возмущенно восклицал Зиновий Яковлевич.
С Алексеем Хохловым Ириша развелась еще в 1934 году. Времена были непростые, Ирина кожей чувствовала, как над мужем сгущаются тучи. Ирочка всегда была существом тонко чувствующим, а потому уловила эти веяния задолго до разразившейся трагедии и по совпадению вдруг поняла, что мужа уже не любит и дальнейшей жизни с ним не представляет, а тут еще очень кстати подвернулся высокопоставленный работник Наркомфина с хорошими карьерными перспективами и жилплощадью. В общем, все решилось само собой. Ирина вместе с сыном Толиком переехала в дом на Новинском бульваре. Алексея арестовали спустя девять месяцев после ухода Ирочки.
– Зюся, у нас через неделю премьера, ты же не хочешь, чтобы я пришла на банкет в какой-то застиранной тряпке? – Ирину ужасно забавляло имя мужа. Зиновий. И она взяла себе за привычку поддразнивать его, называть смешными ласковыми прозвищами, к тому же и вид у Зиновия Яковлевича был вовсе не грозный, а безобидно-недотепистый. Он был невелик ростом, округл, со смешной, похожей на капустный кочан головой, унылым носиком и близорукими глазами.
В молодости Ирочка ни за что бы не обратила на него внимание. Но с возрастом она поумнела и теперь уделяла внешности мужчин самое незначительное внимание. За исключением, разумеется, любовников – они у нее всегда были статными красавцами, а иначе в чем смысл?
– Ирина, какие тряпки? На прошлой неделе ты сшила себе роскошное платье и едва ли раз его надела! – продолжал упорствовать Зиновий Яковлевич. – К тому же я тебя уже не раз просил вести себя скромнее. Ты видишь, что происходит? Ты заметила, сколько у нас соседей сменилось за последний год, ты понимаешь, что сейчас не время для легкомыслия? Надо сидеть и не высовываться! – Состроив несчастное лицо, он демонстративно схватился за сердце. – И к тому же откуда такие деньги? Надо жить экономнее. Бережливей.
– Ну Зюсик, ну пожалуйста. Ну ты же знаешь, как для артистки важно хорошо выглядеть. Ну если хочешь, я скажу Вере, чтобы она не покупала мяса на этой неделе?
– Что еще за глупости, а что мы есть будем?
– Постные голубцы, или вот картошку, а еще я слышала, можно брюкву есть, – хитро посверкивая глазами, предложила Ирина, ласково поглаживая лысеющую макушку мужа.
– Ирина, ты нас разоришь! Ты нас погубишь! – Доставая из ящика стола деньги, Зиновий Яковлевич стонал.
– Скажу Вере, пусть купит сегодня твою любимую вырезку, – забирая у мужа купюры, пообещала Ирочка. – Вера! Верочка! – довольная, нараспев позвала Ирина. – Зиновий Яковлевич попросил приготовить его любимую говядину.
Вера смотрела на невестку тяжелым неприязненным взглядом. Она была старшей незамужней сестрой Зиновия Яковлевича и вела у него хозяйство еще задолго до появления в доме Ирины Феликсовны. Невестку она категорически не одобряла. Видела насквозь. Но бороться с нею не пыталась, заранее признав свое поражение. К тому же Ирина, при всей своей противности и эгоизме, никогда не лезла в хозяйственные вопросы, не поучала, не делала замечаний. А ведь бывает еще и такое. Явится такая вот фифа и давай свои порядки устанавливать, а ты терпи, а то не нравится – изволь отправляться на все четыре стороны. А отправляться Вере Яковлевне было некуда.