Амуртэя. Эпос любовных происшествий - стр. 13

В ее движениях новая уверенность. Знание о силе, пришедшее через боль и наслаждение.

Ее облик – не просто красота. Это сигнал: ловушка для тех, кто видит лишь оболочку.

Она – не кукла. Она – соавтор. Амуртэя дала инструменты, но выбор – за ней.

Элисса гасит лампу. Тени танцуют на стенах – свидетели прошедшей ночи.

Завтра новый день. Новый выбор.

И Амуртэя останется с ней – в отблеске волос, глубине взгляда, легком румянце.

***

[Элисса]

(К познанию себя | продолжение)

Я шла к Сильвану не как к мужчине – как к зеркалу. После Дамиана во мне бушевал хаос: его страсть оставила ожоги на коже и гул в голове. Мне нужно было услышать тишину. Настоящую. Не пустоту, а полноту.

В саду камней я сняла все, что могло звенеть: браслеты, кольца, серьги. Оставила шелковый пояс с пряжками – он тоже был лишним. Мне нужно прийти к нему пустой.

В саду даже ветер не смел шуметь. Белые валуны стояли, как молчаливые стражи, черный песок лежал ровными полосами, вода стекала по мшистым плитам без звука. Я остановилась у бассейна. Волнующая гладь была неподвижной – как зеркало.

Он сидел у воды, спиной ко мне. Но я знала: он чувствует мое присутствие.

Он не обернулся. Поднял руку – не ко мне, а к воздуху между нами. Пальцы шевельнулись, словно настраивали невидимые струны. Приглашение?

Я опустилась рядом, не касаясь его. Закрыла глаза, намереваясь говорить, но неловкость сдавила грудь, звук застрял в горле.

Прошло несколько мгновений, прежде чем он коснулся меня. Его пальцы скользнули по запястью – не властно, не требовательно, а внимательно, будто читали рельеф моих вен, изучали карту моей жизни.

Я задержала дыхание. Кожа покалывала от едва уловимых прикосновений – как если бы по ней пробегали солнечные лучи. Сердце билось ровно, но каждый удар отдавался в висках глухим эхом. Дыхание постепенно синхронизировалось с его дыханием – мы становились единым ритмом. Мысли растворялись, оставляя только ощущение: я есть.

Сильван провел пальцами по тыльной стороне ладони, затем – по предплечью. Каждое движение было выверено, как нота в беззвучной мелодии. Я не видела его лица, но ощущала: он слушает меня всем существом.

Когда его рука коснулась моей шеи, я наклонилась ближе, позволяя его пальцам очертить линию подбородка. Это не было соблазнением. Это было признанием: «Я здесь. Я вижу тебя. Я принимаю тебя».

И тогда он заговорил – впервые за все время. Голос низкий, но не тихий: он звучал внутри меня, минуя уши:

– Ты пришла не за словами. Ты пришла за правдой.

Я не ответила. Не могла. Но в этом не было нужды.

– Правда в том, что ты больше, чем позволяешь себе знать.

Его пальцы замерли на моей скуле. Я почувствовала тепло, растекающееся по коже, как солнечный свет сквозь закрытые веки.

– Что я должна увидеть? – наконец прошептала я.

– Себя. Без масок. Без ролей. Без «должна».

Его прикосновения пробуждали во мне странную нежность – не к нему, а к себе. Я начала ощущать каждую клеточку своего тела: как воздух касается кожи, как кровь течет по венам, как сердце бьется в груди. Это была не страсть, а возвращение – будто я впервые узнавала себя через его руки.

Мне не нужно было ничего доказывать. Не нужно быть сильной. Не нужно играть роль.

Я подняла руку и коснулась его ладони. Не чтобы остановить – чтобы продолжить прикосновение. Теперь мои пальцы вели его руку по моей шее, по ключице, по плечу. Это было похоже на то, как если бы я сама себя ласкала, но через него.