Агнесса среди волков - стр. 24
К вечеру французы явились очень оживленные и за ужином громко обсуждали свои впечатления. Больше всего, по-моему, они остались довольны самодельными крестиками и небольшими иконами, приобретенные ими у мастеров у ворот монастыря. Мадам Одиль купила расписное пасхальное яичко с изображением младенца Христа, оно ходило по рукам, а она следила за ним с таким выражением лица, как если бы оно было настоящим и могло разбиться.
После ужина она устроила небольшое совещание, на которое я не была приглашена – но зато мне опять пришлось кое-что переделывать. Я сидела у себя в номере и писала черновик, а потом решила сходить к Юрию за его компьютером, мой барахлил. Выйдя из своего номера, я постучалась в дверь напротив. Юрий специально поселил меня рядом с собой, чтобы никто не смог у него под носом ломиться ко мне в комнату. Было уже полдвенадцатого; мне ответили не сразу, и только примерно через минуту я услыхала хриплый голос Юрия:
– Войдите.
Я открыла дверь и вошла; навстречу мне вспорхнула Мила, с преувеличенно деловым видом собрала со стола какие-то папки, сухо пожелала нам спокойной ночи и, окинув меня злобным взглядом и поджав губки, вышла. Ее жакет был застегнут на все пуговицы; обычно она застегивала только две.
– Ну как, только приятно смешивать приятное с полезным или полезно тоже? Много наработали?
– Ну и язва же ты, Пышка!
– Посмотри на меня и признай, что я давно уже не пышка!
– А как же мне тебя называть? Не ягненочек же! Тоже мне ягненок!
– Ладно, Юра, я тебя предупреждаю, добром это не кончится: Алла уже что-то подозревает.
Алла, его жена, идеальная женщина, всегда была готова к худшему, так что я не кривила душой. Я рассказала бра-ту про разговор с банкиром и заявила, что ни за что не буду возиться с Виолеттой.
– Агнесса, но ведь она действительно больна!
– Это меня не касается!
– Нет, касается. Ты даже не представляешь себе, как это тебя касается!
И он прочел мне целую лекцию, минут на пятнадцать. Из нее я поняла, что "Компик" находится сейчас в кризисной ситуации; что он всегда мечтал о таком партнере, как Аргамаков и его банк; что сейчас он все поставил на карту, и если Аргамаков, не дай Бог, аннулирует сделку, то фирма обанкротится – и он вынужден будет забрать у меня древний москвичок и даже снова пойти на государственную службу. Неужели его дорогая сестрица столь жестокосердна, что согласна пустить по миру и брата, и его компаньонов, и его ни в чем неповинных сотрудников? Разве так уж трудно повести к врачу больную красавицу?
– Юрий, да пойми ты, у нее вовсе не депрессия, а самый вульгарный алкоголизм.
– Как ты можешь говорить такое? На таком уровне благосостояния люди болеют только теми болезнями, которые благородно называются!
Лицо его было серьезно, но углы рта подергивались; я рассмеялась вслух, схватила ноутбук и вышла в коридор, захлопнув за собой дверь. Но к себе я войти не успела: мое внимание отвлекли какие-то крики, раздавшиеся в дальнем конце коридора, возле лестницы. Лампочки в коридоре частично перегорели, и их никто не менял, так что я с трудом в темноте различила гибкую фигуру черноволосой красавицы, бившейся в мускулистых руках охранника; лица ее не было видно, на него падали спутанные темные пряди. Она то истерически смеялась, то вопила: