Агнесса среди волков - стр. 26
Наша группа расселась за тремя столиками, составленными вместе; я быстро оглядела зал. Народу было немного. В противоположном углу еще какая-то компания сидела за несколькими столами; судя по всему, это тоже были бизнесмены. Двое немолодых мужчин за маленьким столиком у окна, да еще две – три парочки – вот и все посетители.
Столы к нашему приезду уже были накрыты, и Аргамаков произнес первый тост; я переводила, от души надеясь, что на этом мои функции толмача закончатся. К тому же я все время нетерпеливо посматривала на часы; но вот, наконец, музыканты забрались на помост, настроили свои инструменты – и началось. Солист пел что-то из репертуара битлов на английском. Публика в зале попритихла; за нашими столиками все замолчали. Концерт – это был настоящий концерт – продолжался; сегодня музыкантами овладело какое-то особенное настроение, и они превзошли себя. Я была поражена, увидев слезы на глазах мадам Одиль. Наверное, я все-таки к ней несправедлива, подумала я.
Музыканты сделали перерыв, и мы вернулись к еде и питью. Разговор вертелся вокруг оркестрантов; Юрий на своем ломаном английском бодро рассказывал их историю. Виолетта наклонилась к мужу и что-то ему прошептала; она вертела в руке бокал с грейпфрутовым соком. Сам Аргамаков как ястреб следил за тем, что она пила. Банкир жестом подозвал одного из своих охранников – их было двое, и они вместе с Витей как-то незаметно разместились позади нас, в глубине зала. Тот подошел к банкиру и получил от него указания, потом направился к музыкантам, протянул им несколько купюр и что-то сказал; музыканты заиграли старую мелодию, мелодию моей юности:
– Strangers in the night…
Я снова очутилась мыслями на берегу Москвы-реки; в темноте с проплывающей мимо лодки доносится сильный женский голос, поющий эту песню… Меня поразило, что Виолетта, эта капризная и истеричная красавица, выбрала именно ее. К тому же эта песня моих молодых лет – она же в то время была еще ребенком. Как люди могут жрать, слушая такую музыку? За столами, где сидели бизнесмены, грузная дама в черном платье-балахоне с трогательными оборочками произнесла тост, и они дружно чокнулись. Музыканты сыграли еще кое-что по заказу и уже собирались идти на перекур; тут какой-то большой и громогласный новый русский встал из-за стола, где сидела теплая компания, и подошел к возвышению с зажатой в ладони зеленой бумажкой. Клавишник, похожий на аскета-пустынника, нагнулся к нему, принял зелененькую и согласно кивнул. Большой мужчина еще не успел отойти, как ансамбль грянул залихватскую мелодию, и запел уже не только солист, но и все музыканты:
– А мы – нарко – наркоты – наркоманы
И на повестке дня один вопрос:
А где побольше взять марихуаны
И мак посеять там, где он не рос
Зал взвился в восторге. Нувориши за составленными столиками подпевали в голос, жестикулируя. Многие из подошедшей позже публики тоже были в восторге и аплодировали в такт.
– Как только вечер кайфа наступает,
Наркоты собираются в кружок,
А кто себя иголками ширяет,
А кто-то забивает косячок…
Я смотрела на эти сытые хари и чувствовала к ним почти классовую ненависть. Подумать только, это они-то воображают себя крутыми! Как сладко сидеть тут и воспевать наркоту, ощущая себя хозяевами жизни! Вот их уровень – днем делают миллионы, а вечером тешат себя примитивными иллюзиями… Я посмотрела на тех, кто сидел за нашим столом. Юра и Женя старались смеяться беззвучно, у Аргамакова на лице застыла улыбка, Виолетта закатывалась в хохоте. Французы не понимали, в чем дело, даже мадам Одиль – ее русский не имел ничего общего с блатным языком этой песенки – они явно были изумлены, а руки и ноги самого молодого из французов, Пьера-Франсуа, непроизвольно дергались в такт музыке. Почему я не могу относиться к этому с юмором, как мои сотрапезники, почему мне так противно? Ведь песенка действительно очень смешная. Мне Юрий потом рассказал ее историю – один из музыкантов сочинил ее в шутку и как-то под настроение они ее "сбацали", совершенно не ожидая, что она станет хитом.