999 душ в моей копилке, не хватает только твоей - стр. 8

И вот мы вышли на центральную площадь. Все тот же камень под ногами, смеси запахов из каждого переулка и возвышающееся над всем этим деревянное лобное место.

– Ух, видимо, я угадал. – Потер ладони, готовясь увидеть реки крови. Но вместо этого увидел трех преступников, которых вывели на помост, а вслед за ними шел прокуратор вместе со своей стражей.

Пожилой мужчина с золотым венком в волосах развернул длинный свиток и начал зачитывать текст:

– За преступления, совершенные против Иерусалима. За преступления, совершенные против народа. За преступления против Рима, против цезаря. Вы приговорены к казни.

Я вглядываюсь в лица осужденных, и одно из них кажется мне смутно знакомым. А потом я слышу рыдания и вой людей, тянущих грязные руки к лобному месту. К человеку с голубыми глазами, которые не помутились даже после тяжелых избиений. Он с благоговением оглядывает народ – и тех, кто взывает к нему, и тех, кто бросается последними словами.

Я наконец-то узнал его, мою девятьсот девяносто девятую душу. Ешар.

Я нашел его в небольшом городе неподалеку отсюда совсем еще юнцом. Но он уже врачевал и помогал обездоленным как мог. Что-то меня в нем зацепило, и тогда я решил узнать о нем больше. Прикинулся путешественником, и Ешар охотно принял меня у себя в крохотном доме. На койке у стены хрипела его больная мать. Кажется, ее звали Марах, если я правильно помню.

Ешар накормил меня и предложил ночлег. За несколько часов моего пребывания в его доме к нему пришло немало людей. Одни за простым советом, другие просили помощи. Он соглашался. Давал настои и отвары, которые готовил сам.

Тогда-то он и сказал мне, что мечтает лечить всех страждущих. Особенно свою мать. Я не колебался в тот момент, озвучил условия сделки. Что такое душа против благой цели? Ведь способность лечить людей без всяких настоек спасет очень многих.

Ешар согласился. Не колеблясь, не думая. Его душа утонула в моей копилке, а он сорвался со стула и припал к матери. Его ладони дышали чистой силой, только он опоздал на какие-то жалкие мгновения. Марах испустила последний вздох, а силой воскрешать я его не одарил, да и не мог.

Я покинул дом под крики боли и не появлялся вблизи Иерусалима долгие годы. Теперь я смотрел на него, а он среди сотни искаженных тысячей эмоций лиц глядел на меня. Я чувствовал, что Ешар узнал меня, поэтому его сухие потрескавшиеся губы исказила приветливая улыбка.

Когда гул толпы смолк, мужчина со свитком продолжил:

– Но. Согласно нашим древним и несгибаемым законам и традициям один из вас будет помилован.

И он не назвал имя Ешара. Носитель захваченной мною души будет казнен на закате. И я не могу представить, что сделал этот человек, чтобы заслужить такую участь. Не спас влиятельного обреченного? Пошел против установленных законов? Может, полученная им сила шла против нынешней веры?

Я задавался этим вопросом и смотрел, как Ешара уводили с помоста. Оставаться среди толпы у меня не было желания, но я все равно дождался заката, казни и момента, когда жизнь Ешара оборвалась. Что-то внутри меня вздрогнуло, когда свет в его ярких глазах померк. Лицо его было расслабленным, словно он наконец-то нашел успокоение. Но я знал, что это не так.

Киевская Русь, 999 собранных душ

Девятьсот девяносто девять в моей копилке, не хватает одной! Меня будоражило это чувство практически вернувшихся сил и такого желанного отмщения.