30 причин, чтобы не любить - стр. 29

Я сокрушительно опускаю голову и протираю лицо ладонями.

– Ты же вину загладил? – у Барха в глазах зреет беспокойство. А в моих, я уверен, сейчас закипает отчаяние.

– Хуже. Я ей в женихи записался. Точнее, в зятья ректору, – и смачно прикладываю себя ладонью по лбу.

Сладкая парочка ржет. Долго и на всю библиотеку, невзирая на суровый взгляд Регины Антоновны.

– Киров, утихомирь своих дружков, – орет она почему-то на меня.

Но те сами затыкаются.

– Извините, Регина Антоновна, – отвечает ей Барх. – Мы тут изучаем природу смеха.

– Знаю я, что вы там изучаете, – ворчит она уже тише и снова прячется за администраторской стойкой.

Мы все втроем переглядываемся и вжимаемся в кресла.

– Так, давай по порядку, – шепчет Зефирка, щурясь от смеха. – Как ты до этого докатился?

Я набираю побольше воздуха в легкие и рассказываю им всю историю от начала и до конца. Зефирка с Бархом уже в процессе хохочут. И после тоже хохочут. В этот раз тихо, закрывая рты руками, чтобы Регина Антоновна опять не возбухала.

– Проржались? – я перевожу взгляд с Зефирки на Барха и обратно.

– Мда, Димуль, – громко цокает она, разглаживая ладонью фотографию несчастного Брусевича. – Ты, как всегда, – сначала делаю, потом думаю.

Мне остается только плечами пожать. Да, я такой.

– Ну все уже сделано. Настало время думать, – взмахиваю рукой и смотрю на них. Они на меня. Мы все по очереди хлопаем глазами. Ни в одном глазу я не вижу, чтобы закралась идея, хотя бы искорка.

– А что тут думать? – говорит Барх. – Теперь придется каждый день ее на руках носить.

Бля. Я совсем не то хотел услышать.

– Да не расстраивайся так, – Зефирка тянет руку к моему плечу, но не дотягивается. Я специально приближаюсь, чтобы она меня погладила. – Авось она тебе понравится.

– Еще и диплом получишь в качестве приданого, – добавляет Барх.

Они переглядываются и снова смеются. Я отворачиваюсь к стеллажу с книгами, скрещивая руки. На кривые переплеты смотреть сейчас приятнее. Они надо мной не издеваются.

– Ты же искал любовь, – Зефирка распахивает огромные глаза. – Она буквально сама тебе под бампер свалилась.

– Да эта Воронцова… странная же.

Безглазый пацан каким-то боком косится на меня с фото. Жуть.

– Да адекватная она вроде. Ну, скрытная, да. Общается всегда сухо. Но таких людей много. Им просто время нужно, чтобы раскрыться, – Зефирка переводит взгляд на высокий потолок, который весь исписан мудрыми фразами великих мужей. Иногда залипательно их почитать, но сейчас не до этого. – Уля с Матвеем ведь дружили с ней нормально. Она с ними даже в клуб ходила.

– В клуб? – у меня бровь заскакивает на лоб. – Неожиданно.

Воронцова – та еще загадка. То есть клубок противоречий.

– В клуб твоей мамы, кстати, – Зефирка улыбается.

– Хм. Это неудивительно. Он же самый популярный в городе, – я горжусь.

– И диджей там самый крутой, – добавляет Барх, приподнимая кепку, типа к нашим услугам.

Никогда не упустит случая похвастаться, кто он есть и чем занимается. Даже перед нами. Мы с Зефиркой смеемся.

Успокоившись, она снова смотрит на меня серьезно. Голубые глаза мне что-то внушают.

– Воронцова просто выплеснула злость на фотографию. С кем не бывает. Наверное, Матвей ее серьезно обидел.

И во мне на мгновение просыпается надежда, но снова тонет, еще глубже, пробивая дно. Интересно, насколько серьезно я ее обидел?