10 комнат - стр. 27

Но если это всего лишь следствие разбушевавшейся фантазии, то почему его пальцы так сильно дрожат?

Внезапно в полной тишине раздался едва различимый звук – будто кто-то негромко выдохнул у него за спиной. Демьян замер, кровь похолодела в жилах. Кто-то следовал за ним шаг за шагом, оставаясь незамеченным. Как будто этот кто-то наблюдал за ним, проводил странные опыты, сводя его с ума.

Ноги налились свинцом. С каждым шагом они становились тяжелее, словно промерзшая земля намеренно цеплялась за сапоги, не давая продвигаться вперёд. Лёгкие сжались от ледяного воздуха, каждая попытка вдоха давалась с трудом. Холод вползал под одежду, сковывал суставы, пробирался под рёбра. Веки отяжелели, глаза слезились, превращая свет далёких огоньков в расплывчатые пятна.

Но он продолжал идти, стиснув зубы. Огоньки впереди медленно приближались, но не настолько, чтобы разобрать, что скрывалось за их мерцанием. Они маячили, как ложный ориентир, заманивая его дальше в темноту.

Спотыкаясь, он добрался до одинокого, криво разросшегося дерева. Ветви, закрученные под неестественным углом, нависали, будто руки, застывшие в безмолвном призыве. Демьян тяжело привалился к стволу, ощущая, как неровная кора вдавливается в спину. Грудь судорожно вздымалась, воздух выходил из лёгких порывистыми облачками пара.

Колени дрогнули, и он осел вниз, не в силах больше держаться на ногах. В груди колотилось отчаяние, руки обвились вокруг саквояжа, как будто он мог стать спасительной опорой в этом промерзшем аду. Влажные волосы прилипли ко лбу и мгновенно схватились тонкой коркой льда. Он провёл ладонью по лицу, но это не помогло – холод не отступал, лишь вгрызался глубже.

Сил почти не осталось. Последний рывок… но мысль о продолжении пути казалась насмешкой. Тело не слушалось, разум медленно угасал, а огоньки впереди всё ещё манили, оставаясь недосягаемыми.

Демьян зажмурился в попытке собрать остатки воли.

Но внутри него уже поселилось чувство обречённости. Какая разница? Он замёрзнет под этим деревом и очнётся в карете на подъезде к странной гостинице.

Внезапно в ночной тишине раздалось приглушённое фырканье лошади. Затем – скрип колёс, тяжёлый и прерывистый, словно телега продиралась сквозь липкую грязь. Шлепки копыт по мокрой земле, короткие удары хлыста, хрустящий звук льда, ломающегося под весом повозки. Демьян вздрогнул, едва удерживая сознание, и с трудом разлепил глаза. В мутном, подрагивающем от усталости взгляде проступили очертания телеги, запряжённой высокой жилистой лошадью. Свет фонаря на передке кареты выхватывал из мрака массивную фигуру кучера.

Это был тот самый незнакомец, который последним посещал гостиницу. Его лицо, как и в тот вечер, оставалось скрытым – шляпа с опущенными полями и высокий ворот плаща не позволяли рассмотреть ни единой черты. Он сидел прямо, непринуждённо держа вожжи, а лошадь нетерпеливо постукивала копытом по твёрдой промёрзшей земле, тяжело фыркала, вздымая облака пара в ледяном воздухе.

Демьян попытался сесть ровнее, но тело всё ещё не слушалось.

– Ночь холодная, – заговорил незнакомец. Его голос был ровным, с лёгкой хрипотцой, будто он давно не говорил вслух. – Не лучшее время для прогулок.

Демьян усмехнулся, с трудом подбирая слова.

– Думал проветриться… Но, кажется, переоценил собственные силы.