Звёзды бездны. Зенит и Горизонт - стр. 9
– Не спится? – спросила она, голос низкий, с хрипотцой, мягче, чем обычно.
Касир обернулся, прислонившись к стене, холод металла пробился сквозь робу.
– Тишина режет уши, – ответил он, насмешка скользнула в тоне, лёгкая, как привычка. – Громче, чем на «Келесте».
Ирэн шагнула внутрь, дверь закрылась с тихим щелчком. Она остановилась у стола, пальцы – живые и стальные – легли на его край.
– Тишина – наш союзник, – сказала она. – Пока она длится, контур живёт.
Касир прищурился, уловив в её словах трещину – тень сомнения, пробившейся сквозь её холод. Он решил нажать.
– А если он рухнет? – спросил он, глядя в её глаза. – Что сталось с Эриданцами?
Ирэн замерла, механическая рука дрогнула, издав слабый жужжащий звук. Тишина сгустилась, и воздух стал тяжёлым, как перед бурей. Она подняла взгляд, тёмные глаза встретились с его.
– Они думали, что обуздают её, – сказала она тихо, почти шёпотом. – Построили станции, чтобы держать её в клетке. Но Бездна… она глубже, чем они видели.
Холод пробежал по спине Касира, острый, как лезвие. Он ждал уклонения, но её слова были живыми, почти болезненными.
– И что с ними стало? – спросил он ровно, хоть внутри всё напряглось.
Она отвела глаза, пальцы сжали край стола, костяшки побелели.
– Они исчезли, – ответила она после паузы, долгой, как ночь. – Корабли, города, всё. Остались только эти остовы – «Зенит» и «Горизонт». И даже они…
Она осеклась, будто поймала себя на лишнем. Касир шагнул ближе, любопытство вспыхнуло в груди, смешанное с тревогой.
– Даже они что? – спросил он, голос стал тише, но твёрже. – Ирэн, говори.
Она посмотрела на него, и в глазах её мелькнула тень – не гнев, а страх, спрятанный за сталью.
– Они стали её частью, Касир, – сказала она, понизив голос. – Бездна не ломает. Она поглощает. Мы здесь, чтобы не дать ей этого снова.
Слова упали в тишину, тяжёлые, как металл. Касир молчал, в голове кружились сны – сияющий океан, голоса, шептавшиеся в нём. Это было не просто видение. Это было больше.
– Почему ты мне это сказала? – спросил он наконец, мягче, будто он боялся спугнуть её.
Ирэн выпрямилась, лицо её снова стало маской.
– Ты начал спрашивать, – ответила она. – А вопросы ведут туда, где нет пути назад. Оставь это.
Она повернулась к двери, но Касир остановил её.
– А если она уже здесь? – вырвалось у него. – В нас?
Ирэн замерла, рука её легла на панель. Она не обернулась, но плечи напряглись.
– Тогда с нами всё кончено, – сказала она тихо, почти неслышно, и вышла.
Дверь закрылась, тишина накрыла его, густая и живая. Касир подошёл к иллюминатору, глядя на Бездну. Нити света мигнули, будто отозвались на его дыхание, и в груди шевельнулось притяжение, острое и тревожное. Он думал об Артаде, о её глазах в «Оке», и понял – вопросы были не только о прошлом. Они были о них. О том, что Бездна уже знала их.
Пульс стучал в висках, кулаки сжались. Ответов не было – только тени, что росли. И где-то в стенах станции раздался гул – слабый, но глубокий, как шёпот голосов, жаждущих его.
Ночь на «Зените» не меняла света – лампы горели ровно, отбрасывая блики на стены отсека. Артада сидела перед терминалом скрестив руки, пальцы дрожали, хоть она и пыталась это скрыть. Экран «Ока» был тёмным, но его поверхность манила, как зеркало, обещающее тайну. Она не включала его два дня, с тех пор как Велан застал её, но образ Касира – его взгляд, дымные линии – жил в ней, яркий и неумолимый.