Зверь: тот, кто меня погубил - стр. 28
- Не к тебе, - виновато глаза в сторону отвела. - Прости, - протаранила бывшего. Дверь открыла и шустро по ступеням вниз побежала, растолкав толпу курящих на площадке. Каблучки лихо цокали по лестнице, сердце грохотало в унисон, а в голове отчаянно билось: «Глеб! Глеб! Глеб!!!»
На улице огляделась – нет Зверя. Чуть помедлила, да в сторону его дома побежала.
Дыхание заходилось, ноги тяжестью налились, но я торопилась к Глебу. Лучше в кровь ноги собью, умру от жажды – но не остановлюсь!..
Глеб/Зверь
Письмо... Каждый служивый ждёт вестей из дома. От близких, родных, любимых... А я не ждал. Ни от кого!
Мать? Давно я матери не знал.
Ильюха? Глупо...
Наташка? Она бы может и писала, если бы я с ней не порвал перед тем, как уехать прочь из дома. Из ненавистного города. А ведь рвался туда, как никогда на свете.
Гнал... к НЕЙ! К девочке своей... такой милой и трепетной. Такой тёплой и родной. Такой близкой. Кто ждать обещала, и кто подло предал.
Овечка смиренная – овца лицемерная оказалась.
Да и ждать не ждала. Так бы... с Ильюхой порвала, а не на вечеринке с ним в обнимку сидела. Ладно бы кто-то сказал, так своими глазами парочку увидел.
А я, чёрт возьми, только вещи дома бросил и сразу к Стаське бежал. Споскальзывался на хрустящих лужах, едва ноги не ломая... к ней мчался, как пёс на запах её реагируя.
А Стаси дома не оказалось... Об этом мне милая женщина, мамочка Насти поведала. Всегда знал, что она с*, но убедился в том, только она дверь открыла. Красива тётка, несмотря что уже не так молода, как дочь, а Настя в неё пошла и фигурой, и лицом - не удивительно, что много мужиков по Лушиной с ума сходило.
- Тебе что нужно? – ядом окатила. Обронила недоумённо, с презрением и даже скривилась, будто кислого сожрала.
- А Стася дома? - До смерти буду помнить лицо тётки, когда её дочь спросил.
- Ты совсем что ли попутал полюса? – гневом налился её взгляд. Брови надменно взмыли: - Не в курсе, что она с Новодворцевым встречается? – язвительно, не скрывая желания уколоть по больнее.
На меня стопор напал. Милая женщина, умела донести простую истину, что такому ушлёпку и нищеброду делать нечего подле дочурки.
– Не смей к ней лезть, мальчик! - с холодной угрозой. - Служи себе, морды бей... – опять поморщилась, будто я занимался чисткой сортиров, и от меня воняло жутко, - а Стаську оставь в покое. Она птица другого полёта. Девочка красива, не про таких как ты, да и... свадьба у них скоро...
Где искать компанию я знал, а по пути на Натаху наткнулся. Не хотел её брать, так ведь она как пиявка. И слёзы эти... бабские... причитания... А потом оказалось, что она была как нельзя кстати. Я даже порадовался, что она рядом. Готовая, услужливая, влюблённая и глупая. Прижималась, в глаза заглядывала. А я горе заливал: пил, улыбаясь; шутил, подыхая... Глядя на с* лживую – она напротив сидела и так на меня смотрела, будто от счастья слов не находила.
А потом добила – всё так же на меня таращась, подтвердила, что выходит за Ильюху. Он там что-то про свадьбу нёс... про любовь... верность, ещё какую-то хрень... Признаться, смутно слышал его сахарную болтовню – сердце яростно в грудь долбилось, а эхо ненормальное слух притупляло. Поэтому я, только для вида кивая, «ага» и «угу» бросал.
Ну и Стаська кивала: