Зона свободы. (Дневники мотоциклистки) - стр. 47
Вот и сейчас все стоят и ждут. Дребезжащий звук пинков по стартеру плывет над притихшим болотом, снова становится слышно, как пищат комары. Будаев тихо матерится. Он кроет дорогу, кроет погоду, достается и Андрею. Наконец кик «схватывает», мотоцикл заводится, и все снова впрягаются в работу. Я иду вперед, смотреть очередную «ванну». Все не так уж страшно, зря стращали нас водители, впрочем, здесь можно хорошо «встрять» на КАМАЗе. Лебедкой зацепиться не за что. Даже самая высокая лиственница не удержит даже легковушку, – деревья здесь тонкие, болезненные, да и есть от чего: из последних сил держаться они корнями за скалу, за камень, слой земли совсем тонкий и там, где он есть, – насквозь пропитан водой. Нам проще, чем водителям грузовиков, – мы можем тащить мотоциклы на руках.
.…Самое сложное остается напоследок, здесь болото изрезано следами грузовых автомобилей. Каждый раз они ищут новое место, чтобы проехать. Дважды пройти по одной колее невозможно, – провалишься. Здесь вязну даже я, а сколько во мне весу? Пятьдесят семь кило, не больше! А в начале было шестьдесят три… В колеях стоит вода, я проваливаюсь даже стоя рядом с ними, на бровке. Ой, мамочки…
– Давай-давай! – Алексей гонит одиночку вперед, почти не глядя, без разведки.
Мотоцикл заваливается на бок, я спешу, помогаю поднять «Урал», Алексей заводит мотоцикл, проезжает еще метров пять и засаживает его в жидкую тину передним колесом. Он встает с мотоцикла и, оскальзываясь, взбирается на бровку. За мотоцикл можно не волноваться, – он настолько увяз в грязи, что стоит и не падает. Я пытаюсь вразумить Алексея, но это бесполезно. Он ненавидящими глазами смотрит назад, в них – полное отсутствие надежды.
– Позвать? Позвать, Леш?
– Дава-а-ай! – хрипит он, подскакивает к «Уралу» и рвет руль вверх.
Одиночка не двигается. Алексей беспомощно топчется, потом снова командует.
– Заднее… Освободим заднее. Тащи! Давай!
Мы с разных сторон беремся за бугель, я стараюсь подцепить маятник, утонувший в жиже, руки скользят. Мы тянем вверх изо всех сил, и я отчетливо слышу, как трещат жилы. Мы почти валимся на кочки от усталости, сидим на корточках, упершись в небольшие сухие островки руками, отдыхаем. Звук мотоциклов приближается, Алексей, снова глянув назад, просит:
– Давай, еще раз, еще попробуем!
И мы рвем «Урал» из грязи снова, и заднее колесо все же приподнимается, но это не самое тяжелое, – самое тяжелое это то, что его нужно переместить еще и вбок. Но грязь держит почище цемента. Колесо с чавканьем снова погружается в болото, брызги летят в лицо…
Алексей сидит на корточках у мотоцикла и смотрит перед собой.
– Ладно, иди, – прогоняет он меня. – Иди вон, на дорогу, без тебя вытащим.
Я ухожу с чувством вины за то, что ничем не могу помочь, мотоцикл весит больше нас обоих в два раза. Да нет, уже больше… С таким же успехом мы могли бы стараться вырвать из земли дайку11. Результат был бы одинаковый.
От «ванн» прогоняют не только меня, прогоняют и Юрку. Юрка не разговаривает со мной, он зорко смотрит за отцом. Мы вдвоем, но не вместе, торчим на дороге, кормим комаров. Когда мне это надоедает, я развожу маленький костерок из щепочек и сухого мха. Странно, но сухого мха полно на этом болоте. Дымок окутывает меня невесомым облаком, которое поднимается вверх и быстро развеивается. Мне приходится снова и снова подкидывать в огонь мох и траву. Юрка уходит в лесок, но буквально через минуту выскакивает обратно. Его лицо мертвенно-бледно, он широкими глазами смотрит на подбежавшего отца. Он наступил на зайчонка. Да, я его понимаю, здесь может до смерти напугать все, что угодно, даже зайчонок! Вадим припадает к ручью, бегущему прямо по дороге, и пьет из него, как волк.